Жираф – гроза пингвинов. Дарья Донцова

африканское животное на Тверской, – вступила я в разговор, – правда, тогда она именовалась улицей Горького.

      – И когда же ты встретила там гиппопотама? – засмеялся Моисей.

      – Слона, – уточнила я. – Бегемот пока там не ходил, но еще не вечер. Возможно, лет через десять и он от Манежа до Пушкинской площади прогуляется.

      – Лампа, – скривился Моня, – или у нас серьезный разговор, или мы тебя слушаем.

      – Во времена моего детства по Тверской один раз прошли слоны, тигры, медведи, – продолжала я. – В Москву приехал иностранный цирк, и по заведенной у европейцев традиции он устроил на главной улице города парад. Да, носороги у нас не обитают во дворах, но они могут там оказаться в силу разных причин. Они огромны, держать их в московской квартире затруднительно, но…

      – …улитки маленькие, – перебил меня Витя.

      – Я уже упомянул о собирателях, – напомнил Моисей, – мы начинаем повторяться. У вас много свободного времени? У меня его нет.

      – Моня, что надо сделать, чтобы моллюск тебя цапнул? – поинтересовалась я.

      – А зачем мне что-то делать, чтобы моллюск меня цапнул? – изумился Моисей. – У меня масса разных проблем, отравление не входит в мои планы.

      Витя крякнул.

      – Лампа хочет выяснить, в каком случае эта пакость нападает на человека?

      – Конусы не пакость! – возмутился Зильберкранц. – Они прекрасны. И не нападают на ловцов, а защищаются. О! Я тебя понял. Мог ли у кого-то удрать моллюск, а невнимательная Аня случайно наступила на бедолагу?

      – Да, – кивнул Славин.

      – Твой дом стоит на шести сотках? – осведомился Моисей.

      – Скорей уж у Вити шесть гектаров, – хмыкнула я.

      – В особняке есть аквариумы, где живут ядовитые особи? – не успокоился Моисей. – Аня слепая, и у нее паралич ног?

      Витя опешил, а я сообразила: Зильберкранц сегодня в особенно боевом настроении, его почему-то все злит. Чтобы Моня не стал исходить паром, как кипящий чайник, я затараторила:

      – Ближайшие соседи Славиных живут так далеко, что их не видно, из животных в особняке есть только кошки. Улитка не могла приползти в столовую, ей неоткуда взяться в доме.

      – Ну почему, – перебил меня Моня, – вдруг Витя нанял горничную из Полинезии, а та с собой привезла Конусов.

      Глаза Виктора сузились.

      – При чем тут глаза и ноги Ани?

      – У Конуса твердый панцирь, – снисходительно пояснил Моисей, – если наступить на него, образуются осколки, они больно ранят ступню. Только человек с параличом и слепой в придачу не заметит, что раздавил улитку. На полу непременно останутся руины моллюска! Включите мозг! Не несите чушь! Яд продается. А все, что можно приобрести, способно испортиться или потерять остроту действия! Вероятно, некто приобрел отраву, но его обдурили, всучили некондицию, или покупатель неправильно хранил токсин. Поэтому Анна жива!

      Витя встал.

      – Спасибо, Моисей, ты очень помог. До свидания.

      Славин покинул комнату. Я встала.

      – Ты