Ключ от всех дверей. Ольга Николаевна Йокай

я тебе помогу! – умоляюще попросил он и, отпрянув от окна, принялся лихорадочно рвать покрывало со своей постели на узкие полосы, чтобы связать в какое-то подобие верёвки. Дело шло туго, он торопился, шипел от досады, дёргал ткань зубами. Та оказалась чертовски прочной, и это было даже хорошо, но Ивашка панически боялся, что чужаку надоест ждать, и тот всё-таки уйдёт.

      Завязав последний узел, он снова до пояса высунулся из окна и срывающимся голосом позвал:

      – Ты ещё тут? Эй! – и выложил на край окна моток своей самодельной верёвки.

      Мизгирь никуда не ушёл. Он всё ещё ломал голову над тем, как парнишка попал в башню, кто его там держит, и не сорвётся ли он сам, пытаясь до него добраться.

      – Да здесь я, – ворчливо отозвался он. – Ох, чует моё сердце, я тут костей не соберу…

      – Верёвка вышла не такой уж длинной, – виновато признался Ивашка. Он понимал – если чужак сорвётся и рухнет вниз, он ничем не сможет ему помочь. – Слушай… слушай, тебе придётся немного вскарабкаться по стене самому.

      Мизгирь в ответ лишь замысловато выругался, но Ивашка уже бросил вниз конец верёвки. Она и вправду не доставала до земли. Но на увитой плющом серой стене старой башни оказалось достаточно трещин и выбоин, чтобы добраться до этой хлипкой опоры.

      Второй её конец Ивашка плотно накрутил на своё тонкое запястье и перехватил двумя руками.

      – Полезешь? – с надеждой крикнул он.

      – Я-то полезу… – пробурчал Мизгирь, отыскивая носком сапога выступ поудобнее. – А вот ты удержишь ли? Я здоровый.

      Паренёк казался ему слишком хрупким.

      Ивашка и правда засомневался, удержит ли он такого крепкого мужика. Он ещё раз отчаянно огляделся по сторонам. И не придумал ничего лучше, чем прикрутить конец веревки к перилам лестницы, ведущей на нижний ярус башни. Прикрутил – и опять высунулся в окно.

      – Готово! Теперь точно выдержит! Не бойся!

      Ему так хотелось, чтобы этот чужак попал сюда, в его темницу. Чтобы помог. Защитил от чародея.

      Он снова свесился вниз и затаил дыхание, наблюдая, как сноровисто тот начинает взбираться вверх, цепляясь за каждую выбоину в камнях. Сердце у него так и прыгало от волнения.

      Мизгирь наконец добрался до верёвки, деловито подёргал за неё и вновь принялся карабкаться выше. Верёвка натягивалась струной, трещала, но выдерживала его вес. Узлы на ней – вот что было лучше всего. Ладони жгло огнём, но это можно было стерпеть.

      Лишь бы не сорваться!

      Вниз, в разверзшуюся под ним бездну, он старался не смотреть. Только на тонкое большеглазое лицо парнишки в окне. Глаза такого цвета – жёлто-зелёные – он видел раньше лишь у диких лесных кошек. Малец так прикусил от напряжения побелевшие губы, будто сам сейчас лез по верёвке, подумал Мизгирь с неожиданной теплотой. Вот бедолага-то.

      – Как тебя звать-величать? – весело осведомился он, упираясь ногами в стену, чтобы немного передохнуть.

      – Ивашка, – растерянно выпалил тот, заморгав длинными ресницами. – Не отвлекайся… не сорвись!

      – А