Преднамеренная. Ефим Мыгин

сказала бровастая Ангус, и, зажав сигарету в зубах, схватила меня за плечи, толкая к лавке. – Да сядь ты. Ебать, и правда. Что делать-то будем?

      Акающий мужик выплыл из темноты и посмотрел на нас сверху вниз. Теперь я узнала и его – это был длинный клоун с конца света: ну конечно, стоило догадаться. Когда я видела его в первый раз, одет он был обычно для жаркого дня: какие-то шорты, какая-то майка – но сейчас, как и двое других, выглядел нелепо утеплённым. Белёсые волосы и кожа казались неестественно светлыми из-за тёмной куртки, и да, тогда на остановке мне не почудилось, был он действительно отвратительно огромен, чудовищного какого-то роста, и чудовищно же уродлив.

      – Дай гляну, – сказал он, и присел рядом со мной на корточки. Я инстинктивно отдёрнула ноги. – Сиди, – сказал он, поймал меня за лодыжку и заставил поднять ногу.

      Я, в общем-то, понимала, о чём он: подошвы не моих туфель были сделаны словно из картона, и пробежек не выдержали. Я понимала, что, если переживу эту ночь, ноги лечить придётся так же долго, как и голову. По ощущениям, асфальтом я содрала кожу на пятках до мяса.

      – Пизда, – сказала Ангус с чувством. – И это она же везде наследила.

      – Ага, – сказал мужик. – Ну, кто разуваться будет?

      – Да я буду, – сказала Ангус и махнула рукой, – мой участок, мой косяк. Твои тем более нельзя, сильно приметно будет, в твои она вся целиком влезет. А Вольдемар где?

      – Ждёт, – сказал мужик, с хрустом разогнулся и выпрямился, нависая надо мной. Я подняла взгляд и тут же снова уставилась в землю. Не хотелось мне на него смотреть. Глаза у него тоже оказались светлые – неприятно, как будто глаз не было вовсе. Ангус уселась рядом со мной на лавку, подмигнула, и вдруг сделала вот что: окурок, который так и зажимала в руке, запихнула в рот, прищурилась и дернула горлом, сглатывая.

      – Ой, – тихонько сказала я, и больше ничего не говорила. Почему-то этот трюк стал последней каплей.

      Я молча позволила себя разуть – мужик забрал мои туфли и умёлся с ними – потом разулась Ангус и заставила меня влезть в свои сапоги, и мне не показалось, они действительно были с мехом. Потом она схватила меня за руку и потащила за собой. Я смотрела под ноги и не смотрела по сторонам. Мы снова вышли на трамвайную остановку. И пухлый Вольдемар, и длинный его и жуткий друг уже были там, и от жуткого друга валило холодом, как из открытой морозилки. С рукавов и спины его куртки стаивала наледь, но мне было так плохо, так чересчур оказалось всего, что я безмолвно отметила этот факт, даже не потрудившись удивиться.

      – На, – сказал он и сунул мне свёрток. – Переобувайся.

      – Ты мой герой, – сказала Ангус. – Я бы за тебя вышла замуж, но, увы, мы несвободны. Но это решаемо.

      Мужик закатил глаза.

      – Давайте, Светочка, переобуйтесь, и куртку накиньте, – сказал пухлый Вольдемар, вглядываясь в пути, – скоро уже. Я вам всё объясню, только чуть-чуть подождите.

      – Это, кстати, Вольдемар, – сказала Ангус, – а это Эрик.

      – Эрик, – сказал жуткий мужик и протянул мне руку.

      Я не