Годы риса и соли. Ким Стэнли Робинсон

слушать Аллаха так же, как самый смиренный раб? Разве не говорил, что халиф обязан подчиняться мусульманским законам? И разве мусульманский закон не запрещает пытки пленных? Разве не об этом говорит Хальдун?

      – Хальдун был историком, – ответил Бистами.

      Акбар рассмеялся.

      – А как же хадис, рассказанный Абу Тайбой, которому рассказал Мурра ибн Хамдан, а тому Суфьян Аль-Таври, а тому Али ибн Абу Талиб, в котором сказано, что Посланник, да благословит Аллах навеки имя его, говорил: «Не пытайте рабов?» А как же строки Корана, которые повелевают правителю подражать Аллаху и проявлять сострадание и милосердие к заключённым? Разве я не нарушил дух этих заповедей, о мудрый суфийский паломник?

      Бистами разглядывал каменную плитку двора.

      – Может, и так, о великий Акбар. Тебе одному известно.

      Акбар внимательно посмотрел на него.

      – Покинь мавзолей Чишти, – приказал он.

      Бистами поспешно вышел за ворота.

      В следующий раз Бистами увидел Акбара во дворце, куда ему приказано было явиться; оказалось, за объяснениями, почему, как холодно выразился император, «твои друзья из Гуджарата восстают против меня?».

      – Я уехал из Ахмадабада именно потому, что там царил раздор, – с тревогой ответил Бистами. – Между мирз всегда было неспокойно. Султан Музаффар-шах Третий не мог больше сдерживать ситуацию. Тебе это всё известно. Именно поэтому ты взял Гуджарат под своё крыло.

      Акбар кивнул, словно вспоминая тот поход.

      – Но теперь Хусейн Мирза вернулся с Декана, и многие представители гуджаратской знати присоединились к нему в восстании. Если разнесётся слух, что мне так легко можно бросить вызов, кто знает, что за этим последует?

      – Конечно, Гуджарат должен быть отбит, – неуверенно сказал Бистами; возможно, как и в прошлый раз, это были именно те слова, которых Акбар не хотел слышать.

      Что ожидалось от Бистами, ему было неясно; он был придворным чиновником, кади, но прежде все его советы носили религиозный или юридический характер. Теперь же, когда его прежнее место жительства было охвачено мятежом, он оказался между молотом и наковальней – крайне незавидное положение, когда Акбар сердится.

      – Может, уже слишком поздно, – сказал Акбар. – До побережья два месяца пути.

      – Разве? – спросил Бистами. – Мне одному хватило десяти дней на это путешествие. Если ты возьмёшь только свои лучшие сотни, навьючив одних верблюдиц, у тебя будет шанс застать мятежников врасплох.

      Акбар наградил его своим ястребиным взглядом. Он подозвал Раджу Тодор Мала, и вскоре всё было устроено, как предлагал Бистами. Кавалерия из трёх тысяч солдат под предводительством Акбара, в сопровождении Бистами, взятого в поход в приказном порядке, покрыла расстояние между Агрой и Ахмадабадом за одиннадцать долгих пыльных дней, и армия, полная сил и осмелевшая благодаря стремительному маршу, разбила многотысячное гнездо мятежников – пятнадцать тысяч, по подсчётам одного генерала, большинство из которых были