Человек как iPhone. Оганес Григорьевич Мартиросян

талые воды заполнят погреба, а летом он будет всасывать в себя прелый запах и испарения центра ядра земли.

      – Лучше не рожать, а груди сдать в металлолом.

      – Останутся погреба.

      – Пускай, ребра мои будут скрывать пустоту.

      – Хорошо.

      – Еще как. Это лучше гаражей с автомобилями Хендай Соната и замков на дверях.

      – Конечно. Так твои груди всегда с тобой, а их содержимого нет. Ведь будь оно, то были бы владельцы каждой груди и автомобилей, которые рассекали бы по городу, снимали девчонок, возили людей и попадали в аварии.

      – Согласна, давай есть и пить.

      Они приложились к холодцу и пиву, ничего не говоря, и выпили и съели достаточно много. Эми слегка захмелела, заулыбалась, зарозовела. Стала пирамидой Хеопса с клоуном Енгибаровым внутри.

      – Вот лежит во мне клоун, – сказала она, – просто лежит, потому что мертв, а внутри у него разворачивается колесо обозрения, чертово колесо, на котором катаются все президенты США, куря сигареты и символизируя собой Ирак, Иран и Ливан.

      – Это ты верно заметила, клоун создан для того, чтобы быть мертвым, ходить мертвым по улицам, заниматься мертвым любовью и сидеть мертвым в кафе.

      Решили перекинуться в карты, лениво и с неохотой играли в них, пили из бутылок безумие, восходящее к самым удаленным концам вселенной, и ели земное.

      "Какая она хорошая девушка, черт, я проигрываю, надо быть повнимательней, вглядываться в каждую карту, на которой не масть, а море или океан".

      Сыграли пять партий, с поражением Курта, убрали их, врубили музыку на ТВ, впились в нее, начали жевать и глотать, чтобы в желудках звучали басы, чтобы желудки стали барабанами, по которым бьют китайские палочки с остатками риса и суши.

      – Курт, поцелуешь меня? Я так соскучилась.

      – Ну, бывает, а что?

      – Губы в губы. Идет?

      – Можно, но я болею.

      – Чем?

      – Болезнью, чье имя Ассирия.

      – О, с нею я справлюсь.

      Она приблизилась к нему и коснулась губами носа.

      – В губы пока не буду.

      – Мне не надо, забудь.

      – Тогда давай бороться на руках. Армрестлинг. Ура, ура! – Эми захлопала в ладоши и рассмеялась.

      Они напряглись, набычились, схватились руками и стали творить ими соляной столп, в который превратилась жена Лота, когда обернулась на крик всего города, зовущего ее в ад. Рука Эми дрогнула, подалась назад и нырнула рукой в холодец.

      – Я проиграла, о господи, что теперь делать? Дом рухнет, город рухнет, меня уволят с работы, страна перестанет быть, я потеряю губнушку, планета пойдет к чертям, у меня украдут машину. Курт, помоги, спаси.

      – Я нарочно тебя победил, чтобы сейчас делать это.

      Курт наклонился и начал слизывать холодец с руки Эми.

      – О, спасибо, мой друг, – сказала она и сделала глоток пива. – Ты такой прозрачный сейчас. Пожалуй, я пройду сквозь тебя.

      Эми встала, сняла штаны и трусы и показала промежность Курту.

      – Что ты сейчас видел? – спросила она его.

      – Нору, которую вырыл суслик и ушел, чтобы через год в нее заселился хомяк.

      – Ты