Слишком живые звёзды. Даниил Реснянский

прошлом году он праздновал свой сорок пятый день рождения (определённо не лучший в его жизни) в зале бракосочетания, испепеляя свою жену, становившуюся в тот момент его бывшей женой, свирепым взглядом, который её только смешил. Она выбрала эту дату – 5 ноября, – зная, что именно в этот день он родился на этом свете, на этом грёбаном свете, желавшем столкнуть его в пропасть одиночества, и какой же довольной она была, придя на развод со своим новым бойфрендом и застав его, бедного Витю, со своей новой подружкой – одиночеством. И теперь в его паспорте в штампе о расторжении брака и дате рождения стояли одни и те же цифры – 05.11. Различались лишь года.

      Его жизнь казалась ему трагедией, в актах которой были сплошные страдания. Жизнь выжимала из него все соки, наполняя его кровью чашу мучений. Жизнь наносила ему удары, силу которых он приумножал в своём сознании. Жизнь старалась сломать его пластмассовый хребет, отлитый из железа в его собственных глазах. Его цели, что всё-таки удавалось ему себе поставить, всегда оставались недосягаемыми, прозрачными, всего лишь вечными эскизами, витающими в пустой голове. Всю жизнь он мечтал о вершине. Вершине этого мира, откуда он увидит всё, что только пожелает, и где водрузит свой флаг, чьё сияние осветит каждый уголок этой планеты.

      Но почему-то вершины оставались всё там же – где-то вверху. Лёжка на диване и усердное мечтание не приносили никаких результатов, а что-либо делать было невыносимо лень, поэтому пусть вершины сами к нему придут. Главное – верить.

      Он верил, но они не приходили.

      Странно…

      Его жалость к самому себе – человеку, добровольно выбросившему свои грёзы в мусорку под предлогом лени – и собственная слабость будто окутали его аурой, и другие люди её чувствовали. Люди улавливают отношение человека к самому себе и начинают относиться к нему точно так же. Уважаешь себя и работаешь над собой – тебя уважают и другие. В противном случае всё наоборот: губишь себя и свой внутренний мир – многие с радостью тебе в этом помогут.

      Таков наш грёбаный мир.

      Виктор Степанович натянул на лицо улыбку, невероятно похожую на искреннюю (притворяться и обманывать себя он умел), и сказал своим гнусавым голосом:

      – Вам сейчас выступать.

      Егор с Викой вновь посмотрели на него и с трудом смогли подавить в себе новую волну смеха. Они видели, что ему неприятно, но ничего не могли с собой поделать. Уж очень им было смешно.

      Два месяца назад всё начальство организовало поездку в загородный питомник и пригласило Егора с Викой – частых певцов на их маленькой сцене, выступающих всегда забесплатно. Несмотря на все присущие владельцу ресторана недостатки, стоит отдать ему должное – он умел быть благодарным, а это, на минуточку, довольно большая редкость в нашем мире, чтобы начать ценить подобное. Заповедник был ужасным, и исхудалый вид животных, что мучались там, заставил Вику прижаться к Егору и вскоре вовсе попросить убраться оттуда как можно скорее.

      Но они успели застать то, за что ещё долго будет