Амулет Золотого Льва. Книга вторая. Владимир Андреевич Жариков

где алмазы прячет.

      – Есть, – Фрол завернул камни в тряпицу и спрятал в карман, лишь после этого взял кружку и чокнулся с Петровичем. – Два мешка там было, мне не с руки их оба тащить-то, я и решил один оставить на черный день. Один с собой забрал, а другой там схоронил.

      – Так, а как туда попасть-то, в этот параллельный мир? Я уже вхожу в доверие? Трапезу мы с тобой поделили, все сокровенное рассказали, можно сказать побратались, – Петрович потрогал ссадину на скуле. – И что это за другой мир? Разве такое бывает?

      – Да я поначалу и сам не поверил, – Фрол выпил водку и занюхал рукавом. – В сухой колодец упал по нечаянности и лечу себе. Да только не вниз почему-то лечу, а вверх. А навстречу мне черт. «Помогу, – говорит, – тебе выбраться». Вот и помог. И очутился я неизвестно где…

      Глава 2. Другой мир

      А очутился Фрол на заснеженном чистом поле. Темнотища кругом – луны на небе нет, лишь тусклые звездочки слегка освещали снежную целину. Вглядываясь в небо, Фрол не нашел ни одного знакомого созвездия. А мороз пощипывал крепко. И куда идти? Где согреться? На сковородке-то в аду небось тепло было бы. Оглядевшись по сторонам, увидал Фрол кромку леса примерно в версте или полутора от него. А маленький тусклый огонек указывал на то, что там имелось человеческое жилье. Хотя, могло и померещиться. Быть может, глаз волчий в темноте блеснул.

      И все же, Фрол медленно, проваливаясь по колено в снег, побрел в том направлении, где огонек приметил. Морозный ветер колол щеки и забирался под тулуп.

      – Вот тебе и Новый год! – ворчал он себе под нос.

      Однако от энергичной ходьбы по глубокому снегу стало тепло, даже в пот бросило. Добрался он, наконец, до леса и среди деревьев увидел маленькую избушку. Снег вокруг нее был утоптан, причем, какими-то странными следами, вроде и птичьими, но шибко великими. Страусиные, что ли? Батюшка Филарет как-то рассказывал ему об огромных птицах, живущих в Африке, которые не летают, а только бегают.

      Он обошел избушку вокруг, отыскал дверь, постучал и, не дождавшись приглашения, вошел, впустив за собой клубы пара. Хотел перекреститься на образа, да так и не нашел их. Перекрестился на пустой красный угол.

      – Ну, здравствуй, добрый молодец! Дела пытаешь, аль от дела лытаешь?

      На лавке за столом сидела старуха. Заиндевелое окно за ее спиной отражало золотистыми искорками свет лучины. Всю обстановку в избе составляли лавка, сундук, гладко выскобленный стол и русская печь.

      – Долгих лет тебе и здоровья, бабушка, – вежливо ответил Фрол. – Пока не знаю, за каким делом иду. Позволь погреться до утра. А там пойду, куда ноги поведут.

      – Ну садись, милок, грейся. Стужа вон какая, а у меня печка топлена. Ужо и каша, наверно, поспела.

      Старушка поднялась, сняла с устья печи заслонку, поддела ухватом чугунок и водрузила на стол. Дала деревянную ложку.

      – Вот, кушай, касатик.

      Пшенная каша была на воде и жидкая, скорее – похлебка. Но Фрол уже успел проголодаться, время-то глубокая ночь. Поэтому ел с большим аппетитом.

      – А бражки крепенькой испить не желаешь?

      Хмельной