SACRÉ BLEU. Комедия д’искусства. Кристофер Мур

Все-таки ближе.

      – Завтра. Мне нужно идти. День кончился.

      Она уже была одета. Люсьен отдал бы состояние, если б оно у него было, лишь бы еще раз увидеть, как Жюльетт натягивает чулки.

      – Завтра, – повторила она. Положила руку ему на плечо и не дала встать, затем поцеловала в лоб. – Я выйду в переулок.

      – Я тебя люблю, – сказал он.

      – Я знаю, – ответила она и закрыла дверь.

* * *

      – Ну? – спросил Красовщик.

      Она поставила парасольку в стойку у двери и развязала широкую ленту, после чего аккуратно повесила шляпу на вешалку. Гостиная в квартире была невелика, но не запущенна. Перед розовато-лиловым бархатным диваном стоял кофейный столик Людовика XVI – мрамор и сусальное золото. Красовщик сидел в резном кресле из ореха того же периода, как злокачественный кособокий нарост, портящий собой элегантное деревянное изделие.

      – Он не писал, – ответила она.

      – Мне нужна картина. Раз мы потеряли работу Голландца, нам нужна краска.

      – Это убыток. Но он напишет. Просто еще не начал.

      – Я ему смешал краски. Зелень и фиолетовый с синевой, а также чистый цвет. Сложил в красивый деревянный ящик.

      – Отдам ему завтра.

      – И заставь писать.

      – Я не могу его заставить. Я могу только сделать так, чтобы он хотел писать.

      – Нам не нужен еще один перфекционист, вроде этого ебучки Уистлера. Нам картина нужна – и побыстрей.

      – С ним нужно обращаться мягко. Этот – он особенный.

      – Ты всегда так говоришь.

      – Правда? Ну, наверное, так и есть.

      – От тебя смердит сексом.

      – Я знаю, – сказала она, садясь на диван, и принялась расшнуровывать ботинки. – Мне нужно вымыться. Где горничная?

      – Нету. Уволилась.

      – Испугалась? – Она стряхнула с ноги ботинок и, вздохнув, откинулась на спинку.

      Красовщик кивнул, глядя в пол: похож на пристыженную обезьяну – словно шкодливая мартышка признает, что слопала священный банан. Опять.

      – Ты же не пытался ее выебать, правда?

      – Нет. Нет-нет. Делал краски. Она вошла.