Черный ход. Алекс Норк

наверное, он все-таки сюда приехал.

      Два десятка шагов по дорожке, ступеньки на площадку, за которой расположен открытый бассейн. Такой огромный, что только обожравшийся деньгами идиот мог его выдумать.

      А вон, почти посередине, дя-дя. На каком-то надувном комплексе в виде полукресла со столиком, с выпивкой и закуской. Всю жизнь только и делает, паразит, что спекулирует на ценных бумагах, а потом тешится барским отдыхом.

      – Привет! – Он растянул до ушей улыбку и помахал рукой. – Ты так далеко, что, наверно, меня плохо слышишь.

      – Не беспокойся, – басовито прохрипело навстречу. – Все, что мне нужно, я слышу на любом расстоянии.

      – Отлично!

      – Так, что тебе нужно, племянничек?

      Освещение было великолепно сработано. Никаких фонарей по бортикам. Свет шел изнутри бассейна так, что он выглядел как солнечная с голубизной чаша.

      – Послушай, я хотел бы поговорить о деле. Только о деле. Не касаясь ваших отношений с моей покойной мамой.

      – Ты имеешь в виду осрамившую нашу семью шлюху?

      – Я же сказал, что хочу говорить о деле. Оно может дать очень приличный доход.

      – «Приличный» в твоем понимании – это сколько?

      – Десятки миллионов долларов. А может быть, больше.

      – Найджелл, ты сам сошел с ума или считаешь меня сумасшедшим? Откуда у тебя могут быть такие проекты?

      – Ты же делаешь любые выгодные ставки в бизнесе.

      – Об этом можно прочесть в каждой газете.

      – Ставить на науку тоже иногда очень выгодно.

      – Конечно, и я ставлю на науку, когда покупаю акции крупных заводов перед тем, как они получат государственный заказ. Или когда узнаю, что косоглазые азиаты выходят на мировой рынок с новой продукцией. Узнать все это вовремя – большая наука, Найджелл. И я хотел приобщить тебя к ней, но ты, заморыш, назвал меня в ответ негодяем.

      – Потому что ты ударил мою мать!

      – Разве ты сам не сказал, что мы не собирались говорить об этой шлюхе? – Он взял со столика телефонную трубку. – Карл, проводи молодого человека. И будь любезен, племянничек, не поздравляй меня больше с Рождеством, даже если об этом тебя попросит сам Папа Римский.

      Он всю дорогу дрожал от бешенства. И все сливалось, путаясь и переставляясь местами: мать, скрывшая тогда тяжесть своей болезни, чтоб он, студент, не волновался и не мешал себе выбиться в люди, сама болезнь… люди не умирают так просто меньше чем в пятьдесят… и другое – подлые глаза и улыбка, которым все еще хотят верить кусочки его больного мозга… солнечно-голубая чаша, откуда глядят на него крокодильи глаза… деньги огромной шевелящейся кучей, будто скрывающие под собой что-то живое…

      Внезапно он понял, что остановил машину. И тут же увидел полицейского за ветровым стеклом.

      Голос снаружи приказал опустить окошко.

      – Вы употребляли алкоголь или наркотики, мистер?

      Он мотнул в ответ головой.

      – Сделайте выдох в эту трубочку.

      Полицейский с удивлением взглянул на шкалу.

      – Хм, тогда почему вы так странно едете?

      Пришлось