Ловушка страсти. Джулия Энн Лонг

Монкрифф резко повернулся и нацелил дуло револьвера прямо в побелевший потный лоб Йена.

      – Убирайтесь тем же путем, каким пришли, Эверси. Живо! – угрожающе произнес он.

      Герцог почувствовал, что Йен приготовился отразить атаку или напасть. Он был моложе, но Монкрифф был уверен – борьба будет равной, хотя у соперника нет револьвера. Годами герцог оттачивал все элементы и способы борьбы, в том числе и нечестной. Возможно, сейчас они ему пригодятся.

      – Хотите, чтобы я объяснил вам значение слов «живо» и «честь», Эверси? Желаете меня испытать? – Герцог сделал маленький шаг вперед.

      Этот шаг решил все. Йен слетел с кровати, попытавшись прихватить с собой простыню, но резкий рывок остановил его. Он оглянулся через плечо: Абигейл не собиралась расставаться с простыней.

      Йен отчаянно тянул, умоляюще глядя на бывшую возлюбленную.

      Абигейл мертвой хваткой вцепилась в ткань, нахмурилась и резко покачала головой:

      – Нет, только не это!

      Герцог вырвал простыню из рук Эверси.

      Йен Эверси стоял совершенно голый в свете лампы, выставив на обозрение длинные бледные ноги, волосатые голени и все остальное. Надо отдать ему должное: хотя он не уперся горделиво руками в бедра, но и не стал стыдливо прикрывать свое мужское достоинство. Во всяком случае, все в комнате знали, что оно у него имеется.

      – Монкрифф, мы можем разрешить эту проблему как мужчины с помощью оружия по вашему выбору. Я был бы счастлив подобному исходу. Я это вполне заслужил. Вы правы во всем. Выбирайте ваше оружие.

      Трогательная речь. Эверси всегда отличались отменной вежливостью. Каждый из них был негодяем и распутником, но вежливости им было не занимать.

      В голову Монкриффу пришло несколько язвительных вариантов ответа: «Похоже, ты считаешь себя искусным фехтовальщиком, Эверси». Однако он не выносил дураков и подлецов. Ему было почти сорок лет, и его терпение иссякало. В последнее время его не покидали колкие мысли.

      – Ваше наказание будет вполне соответствовать преступлению. – Герцог отошел в сторону и позволил Эверси пройти к окну.

      Йен шел, словно осужденный узник к гильотине.

      Герцог и Абигейл молча смотрели, как Йен выбирался из окна. Зрелище было не из приятных, поскольку ему пришлось изгибаться и демонстрировать части тела, которые Монкрифф предпочел бы не видеть при свете лампы. Потом они увидели нечто вроде захода луны, когда бледный зад Йена исчез в окне, и он в очередной раз взобрался на ветку, когда-то такую притягательную, а теперь ставшую вероломной.

      Они услышали кряканье и звук рвущейся материи, когда Йен сдернул с ветки свою рубашку, от которой при этом осталась лишь половина. Монкрифф демонстративно закрыл окно, заглушив красочное высказывание Йена, и задернул занавески.

      Абигейл чуть заметно вздрогнула и обратила на герцога взгляд, полный сожаления и удивления, словно он раньше времени завершил представление кукольного шоу.

      Гнев герцога чуть поутих. Где-то в глубинах ледяной