Парашют для утопающего. Маргарита Южина

Деньги же она тебе оставила.

      – Ага, оставила!! – возмутилась девчонка. – Я тоже обрадовалась, а только вы вышли, она снова ко мне – шасть! «И что, – говорит, – приобрела наша мышь?» А я ей сразу в лоб, дура, что мышь – ничего, а вот коляску как раз горбыль купил. Вы то есть. Кстати, а вы не знаете, что такое горбыль-то?

      – Горбыль? – дернула носом Василиса.

      Господи, ну откуда ей знать, что такое горбыль! И каких только слов для них с Люсей не пожалеют!

      – Горбыль, девушка… это такая священная птица. Сказочная, я бы сказала. От слова «горлинка» и «быль». Но ты не отвлекайся. И как она отреагировала?

      Девчонка заскучала:

      – Отвратительно отреагировала. Говорит, если эта Петухова не рассчитывалась, давай деньги обратно. И, говорит, не вздумай заныкать, они меченые. Нет, вот вы мне скажите: а это обязательно – деньги всякой заразой поганить, а?! – вдруг возмутилась продавец. – Я уже придумала, что не отдам, а тут – на тебе! Меченые!

      – И чего, тебе нисколько за работу не отвалили? – ужаснулась Василиса.

      – Господи! Да какие-то двести рублей! Что на них сейчас купишь? – дернула губой девчонка.

      Василиса согласно мотнула головой и пошла ва-банк:

      – Вот что, красавица. Тебе надо срочно вернуть пятьдесят рублей. Они тоже меченые. На них так и нарисовано: «Взятка в особо крупных размерах. Восемь лет строгого режима».

      Девчонка нервно затеребила подол коротенькой юбчонки.

      – А чего это – только на пятидесятке написано?

      – Только на ней, на остальных не успели нацарапать. Дай-ка купюру. – Василиса вытянула из кассы полтинник и вытаращила глаза. – Ну вот, так и есть!! Надо же, ты себя чуть под статью не подвела! Такая молодая, ах ты горе какое! Я у тебя ее заберу, от греха подальше. Не ровен час эти… по борьбе с экономическими преступлениями забегут.

      Бедолага-продавец так разволновалась, что от потрясения стала совать Василисе все пятидесятирублевые купюры из кассы.

      – Это уже много. Отсюда на такси полтинник за глаза, – замахала на нее руками Василиса Олеговна, но, увидев, как вытянулось лицо продавщицы, поправилась: – Я говорю, мне одной купюры достаточно. Я прям пальцами чувствую – именно эта меченая.

      Больше с девчонкой она не разговаривала, и без того времени было потрачено много. Она сразу поймала такси и без приключений добралась до дома.

      Возле подъезда ее ждала Люся с коляской, и вид у нее был неважнецкий.

      – Вася, ты так долго… – лепетала она. – А я как здесь очутилась? Я помню, что в машину не хотела садиться. А потом что?

      – А потом села, – просто объяснила ей Василиса, взвалила на свои плечи коляску и поторопилась в подъезд.

      Дома она все выложила подруге – и про то, как ту силком усадили в иномарку, и про то, что ей рассказала девчонка-продавец, и даже про то, что ее мучают недобрые мысли.

      – Я думаю, Люсенька, тебе теперь одной вообще никуда выходить не рекомендуется. Это что ж такое – человек отказывается от всех удобств,