Свидание с развратным фавном. Маргарита Южина

Каждый считал своим долгом высказаться, не участвовала в споре только женщина с книгой.

      – А я вообще, когда от меня муж ушел, только Донцовой спаслась, – тихо проговорила толстенькая женщина со здоровенным догом. – У нее… надежда какая-то есть. Понимаете, она говорит, что… ну что всегда надо на лучшее надеяться, хандрить не дает… А еще она животных любит… Вот ее и читала.

      – Потому что дура! – кричал на нее рядом стоящий мужик с сизым носом. – Побольше читай, от тебя и псина сбежит!

      – А будете ругаться, я на вас собаку спущу, – так же тихо пообещала женщина.

      Сизоносый притих и, что-то напевая, уткнулся в окно.

      – Граждане пассажиры! Попрошу к порядку! – пыталась успокоить разбуянившихся спорщиков Серафима, однако ее и вовсе не замечали. – Граж…

      – Кругом и так дышать нечем, а этим все хиханьки!

      – Наличие юмора – показатель интеллекта!

      – Сам дурак!

      – И кто их только покупает? Я вот пять книг прочитала, а ума не набралась!

      – Откуда у вас ум, если и мозгов-то нет?

      – Я – доктор математических наук! – все больше распалялась дама в перьях. – Могу я после работы не ваши экономические потуги читать, а просто расслабиться, а? Могу?

      – А я кандидат в мастера спорта! – вдруг сообщил здоровенный детина. – И вообще ни фига не читаю! И ничего, не умер!

      От шума даже котята завозились и испуганно пискнули. Этого вытерпеть Шишов уже не мог. Он остановил автобус, высунулся со своего места и срывающимся голосом заорал:

      – Граждане! Граж-да-не! А вот не люблю оперу! Не люблю, и все!

      – А тебя вообще никто не спрашивает! – рыкнул на него толстый дядька. – Засунься обратно!

      – Я те засунусь! Пешком сейчас брюхо потащишь! – огрызнулся Семен. И продолжал дальше проникновенно: – Граждане, так я вам про оперу. Вот не люблю я ее! Слышь, жирный, ты же тоже не любишь, да? Да у тебя по роже видно – какая уж тебе опера… Но я ж не говорю, что ее быть не должно. Это ж искусство! Ты захотел – сходил. Я не захотел – не пошел. Так и книги. Захотел – читай Петрова, захотел – Сидорова. Чего орать-то? Взрослые ж люди, неужели трудно догадаться? И вообще – кто про культуру воплем орет, первый дурак и есть. Всем понятно? – рявкнул Шишов так, что подпрыгнули не только котята, но и Серафима. А потом уже совсем просто добавил: – А если еще орать будете, я вообще стоять буду.

      Пассажиры все же решили ехать, поэтому скоренько утихомирились, и автобус тронулся.

      – Ты, сынок, проехал, – вдруг раздался бойкий голосок старушки. – На Гусянку надо было на энтом повороте завернуть.

      Шишов только сжал зубы и крепче вцепился в руль, а Серафима и вовсе бабушку не услышала – она теперь думала только об одном: как бы ей добраться до женщины с книгой.

      Удача Серафиме улыбнулась – читательница проехала свою остановку и очнулась только на конечной.

      – Ой… а где это мы? – точно спросонья заморгала она.

      – Не пугайтесь, вы на конечной, – ласково залучилась