Дело №1157. Вячеслав Сергеевич Григорюк

реакция, – капитан посмотрел на Осокина. Тот хмурый глядел на Федоркову. – Вы были дома вчера ночью? – продолжил допрос Дымов.

      – Да.

      – Слышали, как пришел ваш сын с девушкой?

      – Ничего я не слышала! Спала крепко. Утром проснулась, услышала шум воды на втором этаже. Поднялась. Разбудила Эдика, тот ее нашел. Потом вы приехали и какого-то хрена меня увезли сюда! Это все, – дернулась она и скрестила руки на груди.

      – Кто может подтвердить, что вы были дома? – спросил Осокин.

      – Экономка! – рявкнула Федоркова.

      – Странно, – хмыкнул Осокин. – Она сказала, что дома никого не было, когда она уходила домой. Водитель, кстати, тоже.

      У Ангелины дернулись желваки. Напряглась, но смогла собой овладеть.

      – У этой клуши совсем мозги уже набекрень съехали, – ответила Федоркова. – Я была дома. Может, когда она уходила, я была на улице во дворе.

      – И чем вы там занимались? – поинтересовался Осокин.

      – Какая вам разница?! – разозлилась Ангелина. – Я что, не имею права на личную жизнь.

      – Дамочка! – рявкнул Данил. – У вас в доме найден труп, – уже спокойно добавил Осокин. – А вы тут истерику закатываете и не хотите помочь следствию. Товарищ капитан, – обратился он к Дымову, – мне кажется, что нас намеренно вводят в заблуждение…

      – Согласен, препятствие следствию, – ответил тот. – Можем выдвинуть вам обвинение по такой статье, хотите? – Федоркова молчала. – Так где вы были, когда вернулся ваш сын?

      – Дома, – сдерживая злобу, сказала Федоркова.

      – И не слышали, как подъехала машина, и как ворота гаражные открывались, и как они поднялись на второй этаж?

      – Ничего не слышала, – ответила она.

      – Жаль, – сказал Анатолий. – Что ж, ваше алиби не подтверждается, придется вам еще сидеть тут трое суток до выяснения всех обстоятельств…

      В дверь кабинета постучали.

      – Товарищ капитан, тут Николай Федорков приехал, требует, чтобы его впустили, – появился на пороге дежурный.

      – Коля, Коля! – закричала Федоркова. – Забери меня отсюда, Коля! Меня тут пытают! Коля!

      – Он все равно не слышит, – сказал Осокин и стал наблюдать за ее реакцией.

      Ангелина побледнела, начала тяжело дышать, задергала руками. Но ничего выдавить из себя так и не смогла. Осокина всегда веселила реакция, вызванная безысходностью положения.

      Капитан посмотрел на него. Потом на нее. Хмыкнул.

      – Так мне что делать? – спросил дежурный.

      – Пусть сидит возле проходной и ждет, мы его потом вызовем, – ответил капитан.

      – Как… стойте… нет… Коля! – заорала опять Ангелина. Дежурный молча вышел.

      Осокин и Дымов переглянулись. Оба улыбались.

      – Продолжим, – сказал капитан. – Так, где вы были вчера ночью?

      Ангелина продолжала смотреть на закрытую дверь. Все! Она унижена! Опозорена! И причина тому каких-то два опера: один – только-только вышел из кадетского училища, другой – вечно гэ-кающий колхозник в