Дело №1157. Вячеслав Сергеевич Григорюк

Старался чаще попасться на глаза, здоровался с ним в коридоре, заводил «светские» разговоры. В один из дней капитан сказал:

      – Лицо у тебя, Даня, знакомое. Где-то я тебя раньше видел… вот только не могу вспомнить.

      Данил отшутился, что, наверное, похож на какого-нибудь зека.

      – Да нет, парень, не на зека, – покачал головой Дымов. – И давно ты у нас?

      – Почти полгода.

      – Полгода, – повторил капитан. Он вспоминал. – Нет, намного раньше я тебя видел, парень. Может, ты тогда моложе был. А может и не ты это был. Ладно, не важно. У тебя какое-то дело ко мне?

      Данил соврал. Придумал какое-то абстрактное дело и «хотел бы проконсультироваться у опытного коллеги». Дымов с охотой ответил.

      Спустя пару недель Осокин напросился на задержание. Хотел посмотреть, как работает милиция. Потом на второе, третье, а через восемь с лишним месяцев, когда окончательно притерся к капитану, попросил его замолвить у полковника за него словечко.

      Через неделю Осокина перевели в убойный отдел. Демин, подписываю бумагу о переводе, косо смотрел на Осокина.

      – И не сидится же тебе в тепле, – отдавая подписанные бумаги, сказал полковник.

      Осокин выдавил из себя улыбку, и помчался дальше подписывать бумаги. И теперь он уже работал там третий год. Дослужился до лейтенанта, был чуть ли не лучшим другом капитана.

      Но все попытки узнать у капитана, почему тот никак не получит повышение, проваливались. Дымов вечно отшучивался, говорил какие-то несуразные вещи, приплетал семейные ценности, или же доказывал, что только с возрастом Данил сможет его понять.

      Осокину это надоело, и он принес капитану припрятанную папку с делом брата. Дымов повертел папку, пролистал дело и сказал, что его фамилию по ошибке сюда вписали.

      – Не вел я это дело, Даня. Это ты к секретарю иди, пусть она тебе все точно скажет,– капитан посмотрел на дату. – Так это было больше десяти лет назад. Даже если и я его вел, то теперь уже точно не вспомню, – и отдал Осокину папку.

      Данил смотрел на капитана внимательно. Хотел сказать ему, что он помнит, как Дымов приходил к ним домой и расспрашивал мать, как задавал вопросы ему, и то громкое обещание, что «все виновные будут наказаны». Но просто продолжал стоять и молчать.

      – С тобой шо? – капитан помахал перед лицом ладонью.

      – Ничего, – Данил вернулся на свое рабочее место.

      В голове у него появилось два варианта. Первый: капитан действительно забыл это дело за давностью лет. Но ведь он сам ни один раз повторял, что откуда-то помнит и знает Данила. И второй: Дымова просто заставили молчать. Потому он и сидит до сих пор в капитанах. Видимо, ни одному Данилу в этой жизни «везет».

      Попробовал раскрутить капитана на кабак, но тот наотрез отказался куда-то идти.

      – Я закодирован, – сказал тот. – И если уж хочешь идти пить пиво, то зови кого-нибудь другого. А я домой пойду, меня жена ждет.

      Осокин почесал в затылке. Вышло так, что все его попытки узнать хоть какую-то маломальскую