Ночь кровавой луны. Светлана Алешина

возвел он очи к небесам.

      – Меня там нет. Я здесь сижу, – рассмеялась я.

      – Сашенька, а почему же тебя она не заинтересовала в тот момент, когда сам факт этого убийства потряс весь город?

      «Потому что я не видела его глаз», – хотелось ответить мне, но я прикусила язык, предчувствуя гнусные инсинуации по поводу моего нездорового увлечения этим красавцем Воронцовым.

      Я просто тихо процитировала Уайльда.

      Любимых убивают все – за радость и позор,

      За слишком сильную любовь, за равнодушный взор, Все убивают – но не всем выносят приговор…

      – Сашенька, я все понимаю. Но ты пытаешься весь мир населить поэзией, а в нем этого нет. Дай тебе волю – ты начнешь одухотворять стол, пытаясь придать ему человеческие черты. Перед тобой убийца, а ты вкладываешь в его уста «Балладу Редингской тюрьмы», которую он, возможно, и не читал никогда. Он же спортсмен, Сашка! Мастер спорта по стрельбе…

      – Ага! И почему тогда он предпочел топор?

      – Не знаю, спроси у него. Да неужели бы он не смог оправдаться, если бы захотел? Он предпочитает молчать…

      – Аутизм, – пожала я плечами. – Или просто он хочет страданий.

      – А дети? Для них он тоже хочет страданий?

      – О детях я не подумала, – призналась я.

      Как это я, в самом деле? Да ведь есть кому меня нанять!

      Я сразу оживилась.

      – Они маленькие, – прочел мои мысли Лариков. – У них нет денег.

      – Хватит рубля, – отмахнулась я.

      – Сначала просто посмотри в их глаза, ладно? Может, после этого ты перестанешь жалеть убийцу их матери…

      – Знаешь, в чем проблема? – тихо сказала я. – Я его как раз не жалею. Это вы все его настолько жалеете, что пытаетесь взвалить все на невинного человека – лишь бы убийце Маши Тумановской спокойно жилось! А я вот как раз и не хочу, чтобы это случилось…

      – Ладно, с тобой бессмысленно разговаривать, – махнул он рукой. – Пока ты сама не убедишься в вине Воронцова, наши доводы так и будут казаться тебе недостаточно убедительными…

      – А я еще ни одного веского не слышала. Наоборот. Почему мастер спорта по стрельбе, и – заметь! – обладатель стрелкового оружия, вдруг использует топор? Тем более что состояние аффекта вы все отметаете… Ежели убийство было таким хладнокровным, не проще ли было все обдумать заранее? Например, использовать глушитель? Дождаться, когда дома не будет соседей. Самому их куда-нибудь вызвать по телефону, наконец!

      – Зачем же ему так откровенно действовать? Выстрел сразу указал бы на него. А топор…

      – Он хотел скрыться? Или нет?

      – Са-ша…

      – Я уже лет сто, как ношу это имя! Черт вас всех побери, Лариков! Человек хочет скрыться и садится на пол, ожидая милицию! А если он так делает, значит, он не собирался смываться! Вы сговорились, что ли, демонстрировать столь очевидную тупость?

      Он открыл рот, чтобы мне возразить, но остановился и махнул рукой.

      – Ладно. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало,