Черта оседлости. Дмитрий Ланев

скоро здесь окажется половина твоих выпускников.

      И вот теперь Анна, в полном соответствии со своим пониманием женской ответственности за «безрассудных» мужчин, настаивает на соблюдении им новых правил.

      – Безопасная социальная дистанция – полтора метра. Вирус не долетает.

      – У него что, завода не хватает?

      – Какого завода! – Анна нахмурилась, – завод тут не причем. Просто факт – безопасное расстояние.

      – Научный факт?

      – Не дураки же все. Весь мир это признал.

      – Весь мир – это отговорка. А если я не хочу, если я не боюсь?

      Анна нахмурила брови:

      – Человек может сам не болеть, но быть носителем, и заразить того, у кого иммунитет слабый. И тот может умереть.

      – И что? – спросил Старцев.

      Анна не разделяла его насмешливый тон.

      – Ну, во-первых, жалко человека. А во-вторых, могут определить, кто его заразил, гуляя без маски, а это – уголовная ответственность.

      – Да, именно так – во имя защиты больных, бедных, слабых, обездоленных неинициативных, неподвижных и часто необразованных совершаются преступления против здоровых, богатых, бодро шагающих за горизонт.

      – Какой горизонт?

      – Горизонт судьбы!

      – Ты не прав, – вздохнула Анна.

      – Знаешь, – проникновенно проговорил Старцев, – я не пророк, но могу рассказать, как все будет. Сначала будет весело. На масках будут рисовать губки, язычки. Интернет переполнится видео и фото дуреющих от скуки людей: сначала будут показывать кухни, потом спальни. В конце концов и это надоест, люди перестанут шутить по поводу изоляции. Останется раздражение, которое будет нарастать. Но к раздражению легко привыкнуть, как к ноющему колену. Так возникает новый вид – homo пандемикус. Вот в прошлом веке мы были homo советикус, потом вроде встряхнулись, а теперь – новый виток. Все по Дарвину.

      – У тебя колено болит? – встревожилась Анна. – Ты не говорил.

      – Да нет, ничего у меня не болит. Чувствую себя преступно здоровым… на фоне событий.

      Старцев помолчал, потом приложил маску к лицу, снова снял:

      – У меня недалеко от дачи знакомый живет. Бросил все городское, уехал в деревню, перепелок разводит, коз каких-то коричневых. Так я ему позвонил поздравить с днем рождения, спросил, как живет. А он таким спокойным, скорее даже просветленным тоном отвечает, что он в тот день увидел первого после зимы шмеля. И обрадовался ему больше, чем дню рождения! Вот он переживет всех.

      – И как он, доволен жизнью?

      – Не знаю. Перепелки, говорит, болеют. Порой даже дохнут. Нет стабильности в хозяйстве.

      – Ладно, – сказала Анна, – делай, как знаешь. Мне пора. И по поводу мотоцикла – ты не рано выехал, утром еще ледок на дорогах?

      – Соскучился, – ответил Старцев, – стоял в гараже, холодный, мертвый. А тут зафыркал, заурчал, как кот. Я себя просто Христом почувствовал, оживляющим мертвых. Решил до дачи прокатиться, да по окрестностям. Весна ведь.

      – Не упоминай Христа всуе, ты же не веришь, –