У кладезя бездны. Бой вечен. Александр Афанасьев

дона Онофрио было четыре сына и две дочери – и они почти всегда присутствовали на семейных торжествах: по-моему, дон Онофрио просто хотел показать им, как должны выглядеть и действовать нормальные люди. Пусть он сам был закоренелым преступником – но своим детям он такой судьбы не хотел…

      Зачем это было нужно мне? Для влияния, для чего же еще. У меня перед Североамериканскими Соединенными Штатами нет никаких обязательств, я просто делаю бизнес и приобретаю нужные контакты. Контакты, которые пригодятся потом либо лично мне, либо Империи в целом, друзей, которые в жизни никогда не бывают лишними.

      К тому же – я искренне считал и продолжаю считать, что лучше всего иметь такую преступность, как семья Альвари-Страччи, чем такую, какую и мне довелось повидать. Мексиканские кланы и картели – с перестрелками на улицах, настоящими уличными боями, с обстрелами полицейских участков из пулеметов и гранатометов, с несовершеннолетними убийцами, которым нет и четырнадцати, но у которых на счету по несколько десятков трупов, с горами кокаина и золочеными пистолетами. Или «Черные братья» – горящие дома, растерзанные, убитые, избитые, изнасилованные люди и разломанная серверная с оборудованием за миллион долларов – которое толкнут на базаре за пару тысяч, чтобы выручить деньги на дозу. Как говорится в одной хорошей песне: «Что тебе нужно – выбирай!»

      Примерно через двадцать минут – я увидел пробирающуюся к зданию ВИП-терминала целую колонну. Огромный, удлиненный «Майбах», который в местной тесноте города-государства был как слон в посудной лавке, и следом за ним шел громадный, черный, увешанный хромированными кенгурятниками «Форд Экскурсион» – самый большой гражданский внедорожник в мире. Наш «Егерь», даже с самым удлиненным кузовом – и то был меньше его. Такие машины в городе, где большинство ездило на европейских микролитражках, – были вызовом и обществу, и конкурентам. Впрочем – это был самый безобидный вызов из возможных.

      Через зеркальное, односторонней видимости окно я наблюдал за тем, как из «Майбаха» вышел Микеле – возможно, уже дон Микеле, потому что старший в этой семье, Пьетро – категорически отказывается иметь дело с каким бы то ни было криминалом и публично отрекся от семьи – а для итальянцев это как нож острый. Микеле был одет так, как одеваются боссы мафии – черная рубашка и белый галстук, костюм темно-серый, почти стального цвета – а не белый, как у латиноамериканцев. Впрочем, латиносы всегда отличались дурным вкусом и еще более дурным нравом. Микеле окружала охрана, выглядящая вполне профессионально. Открыто она оружие не держала – не та масть, но вот чемоданчики я узнал. Нажал на кнопку на ручке – и у тебя в руке автомат.

      Пора идти…

      Прямо у машины – обнялись, как это было принято у итальянцев, в отличие от американцев, они не соблюдают личную зону полтора метра и всегда хотят обнять старого друга, которого давно не видели. А вот целоваться по русскому обычаю не стали –