Убийство. Дэвид Хьюсон

сумасшедших дней ресторан в Нюхауне казался слишком теплым и мирным. Слишком обыденным.

      Хартманн опоздал на пять минут, извинился и, пока они ждали столик, спросил:

      – Как дела у родителей девушки?

      Это вопрос политика или человека, пыталась понять Лунд.

      – Вы для этого пригласили меня сюда? Чтобы поговорить о родителях?

      – Как я понимаю, вы не сторонница светских разговоров.

      – Во всяком случае, не в разгар трудного дела. Как, например, этого.

      – Завтра у меня пресс-конференция, и я бы хотел сказать правильные слова.

      – Правильные для кого?

      – Для вас. Для меня. В большей степени меня волнуют родители Нанны.

      Есть такие люди, у которых отлично получается изображать искренность.

      – Говорите, что считаете нужным, – предложила она ему.

      – В расследовании уже было достаточно неприятных сюрпризов. Новых не предвидится?

      Не моргнув глазом, Лунд ответила:

      – Судя по всему, нет.

      – Могу ли я сказать, что между преступлением и нами нет никакой связи?

      Она кивнула:

      – Думаю, да. – Она внимательно следила за его лицом. – Если вы считаете, что это так.

      Подошла официантка, освободился столик, который заказывал Хартманн.

      – Это все? – Лунд была готова уйти.

      Он положил ладонь ей на локоть, очень мягко.

      – Я хотел извиниться. За то, что подозревал вас в утечке информации. Похоже, дело в нас; в штабе происходят странные вещи. – На мгновение в глазах Хартманна вспыхнул гнев. – Для меня все это стало полной неожиданностью. – Он взглянул на нее. – Вы не голодны?

      Мимо пронесли блюдо с едой. Фрикадельки и паста. Выглядели они гораздо аппетитнее, чем тот хот-дог, который не купил ей Майер.

      – Я буду то же самое, – показала Лунд на приглянувшуюся ей тарелку. – Одну минуту, пожалуйста.

      Она вышла в вестибюль, позвонила матери и услышала самое многословное, самое дружелюбное приветствие за многие месяцы. Потом узнала, что было тому причиной: из Швеции приехал Бенгт. В Копенгагене он собирался остаться всего на одну ночь.

      – Вам надо поздороваться, – проворковала она и передала трубку Бенгту.

      «Сейчас мне это совсем ни к чему», – думала Лунд, слушая его рассказ об успехах Марка в занятиях шведским, о настоящей форме хоккейного клуба Сигтуны, которую раздобыл Бенгт в подарок Марку, об идеальной древесине для идеальной сауны.

      Она кивала, но в голове у нее была лишь маленькая грязная каморка в подвале гимназии, матрас, запятнанный кровью, стол с едой и наркотиками, выброшенные за ненужностью шляпа ведьмы и голубой парик.

      – Когда ты придешь домой? – спросил Бенгт. И вернул ее своим вопросом в нескладное настоящее.

      – Скоро, – пообещала она. – Скоро.

      Пауза.

      – Когда?

      Он никогда не давил на нее. Никогда не казался недовольным, или обиженным, или холодным. Его приятный миролюбивый характер был основой ее любви к нему. А может, просто ей так было удобнее.

      – Как только закончу. Мне жаль, что приходится задержаться. Правда.