Жертвуя счастьем. Беверли Кендалл

с тем, что ты держала вдали от меня ребенка, который имеет полное право стать моим наследником.

      Его учащенное дыхание свидетельствовало о клокотавшем внутри гневе, который готов был вырваться наружу. Алекс сорвался с места и быстрым шагом отошел в угол комнаты, как будто хотел находиться подальше от Шарлотты, хотя расстояние между ними и без того было непреодолимым.

      – Алекс…

      – От тебя мне нужно только одно – мой сын.

      – Я не стану препятствовать вашему общению. Мы можем заключить договор.

      Это был большой риск. Если общество узнает о том, кто является отцом Николаса, то разразится скандал. Шарлотта поступила бы осмотрительнее, если бы увезла сына в деревню, подальше от всевидящих глаз и длинных языков светских сплетников.

      Впрочем, разве у нее был выбор? Алекс не уступит. Это было очевидно. И Шарлотта должна была по крайней мере обеспечить ему свободное общение с сыном. А для этого ей необходимо остаться в Англии. Шарлотта не могла вернуться в Америку.

      – Я не предлагаю заключать договор, – тихо промолвил Алекс, и от его зловещего голоса по спине Шарлотты пробежал холодок.

      Охваченная недобрыми предчувствиями, она замерла и затаила дыхание. Алекс пристально смотрел на нее, и, хотя он молчал, Шарлотта прочитала в его бесстрастном взгляде все, что он хотел сказать ей.

      – Нет… – прошептала она.

      – Я хочу, чтобы ты отдала мне сына.

      – Ты не можешь отнять его у меня, – дрогнувшим голосом промолвила Шарлотта, вцепившись в подлокотник канапе.

      – Я хочу, чтобы ты отдала мне сына, – повторил Алекс.

      – Алекс, пожалуйста…

      Шарлотта ради сына готова была на все, она отдала бы жизнь за него.

      – Я хочу, чтобы ты отдала мне сына. И если ты не выполнишь моего требования, я использую все, что есть в моем распоряжении – связи, влияние, деньги, власть, – чтобы добиться своего.

      Шарлотта и не подозревала, насколько жестоким может быть Алекс. Во всяком случае, прежде его жестокость никогда не была направлена против нее.

      Алекс внимательно наблюдал за ней и заметил тот момент, когда ужас в ее душе уступил место гневу. Она сжала губы в одну тонкую линию и зло прищурилась. Ее глаза стали цвета голубого тропического неба. Обычно они становились такими, когда она была возбуждена. Но сейчас о сексуальном возбуждении не могло быть и речи. Судя по выражению лица Шарлотты, она готова была сражаться за сына, как львица, охраняющая свое потомство.

      Борьба не пугала Алекса, он был готов к ней, так как не сомневался, что одержит победу. Он готов был, если понадобится, к подкупу, физическому принуждению и даже нарушению закона. Алекс знал, что ради сына без зазрения совести пойдет на самые рискованные шаги.

      – Неужели ты будешь настолько жесток, что отнимешь сына у матери? – недоверчиво глядя на него, спросила Шарлотта.

      – Ты хранила его существование в тайне от меня на протяжении четырех лет. Я считаю тебя недостойной жалости и снисхождения.

      – Я