Юное сердце на Розе Ветров. Алевтина Сергеевна Чичерова

которому глубоко безразлично все, что творится вокруг, – занял свое место. Хотя, все еще пылая гневом на оскорбившего его Амане, факт того, что тот отсел, прошелся еще одной рваной полосой по сердцу. Разумеется, на его внешнем виде это никоим образом не отразилось. Только ставший еще более колким взгляд и плотно сомкнутые уголки губ говорили о том отравляющем чувстве, которое испытывал сейчас Микаэль по отношению к человеку, не удостоившему его даже взглядом, когда он вошел.

      Пустой школьный стадион, окрашенный оранжево-желтыми тонами склоняющегося к горизонту огненного диска. Со стороны школы сюда не доносится ни единого звука. Умиротворяющая тишина дневного покоя этого обычно шумного места поселилась здесь. Ей внимают только три человека, позволивших себе хозяйничать тут, вдали от досужих глаз.

      Один из троих – спортсмен, завсегдатай игрового поля, сейчас вальяжно восседает на длинной скамье трибун. Пользуясь его бедром, как подушкой, тут же на скамье лежит Микаэль. Его взгляд потухший и уставший, исполненный жестокой печалью, устремлен далеко ввысь. На ступень ниже стоит юноша и его серебристые, волнистые волосы треплет ветер. Сосредоточенный взгляд направлен в сторону школы, виднеющейся за верхушками деревьев.

      – Идешь домой? – спрашивает он, оборачиваясь к этим двоим. – Мика.

      Нагашима опускает глаза и с привычной кривой ухмылкой, также ожидает ответа.

      – Нет, – глухо отвечает Шиндо. – У меня еще художественный клуб.

      – Тьфу. И зачем тебе эта глупость? – усмехается Кота, однако Мика молчит и продолжает смотреть в небо, игнорируя два направленных на себя взгляда. Ему так тяжело на душе, что совсем не хочется говорить, не хочется ничего делать, сил хватает только на то, чтобы созерцать это пустое небо, напоминающее его собственную жизнь.

      – Сейчас ты таким образом обеспечиваешь себе сохранность от посягательств Синго, а что будет потом, когда парни из клуба окончат свою работу? – с некоторой обеспокоенностью смотрит на Мику Леонард. – Как думаешь справиться с ним? Он же наверняка, как только все пронюхает, сразу полезет к тебе.

      Мика бросает на него усталый взгляд, а потом снова устремляет его обратно. Он не знает, что делать дальше и не может сейчас раздумывать над этим. Только не сегодня.

      – Чего ты сразу не сказал, что у тебя проблемы с этим огрызком? Я бы с ним поговорил, объяснил все как есть, – криво усмехнулся Нагашима, едва касаясь пальцами светлых прядей. – На кой ты связался с этими дохляками из художественного? Не понимаю. Они ведь не сумеют по достоинству оценить такой редкий экземпляр, – осмелев, Кота ведет пальцами от белоснежной кожи шеи к оголенной груди под распахнутой рубашкой, цепляя пуговицу. Коэн неотрывно следит за каждым его движением. – Такое сокровище, разве они поймут его истинное предназначение, глупые маратели бумаги, – усмехается Кота прямо в измученное думами серое лицо Микаэля, который словно ничего не слышит и не чувствует. Мысли поглотили его, сделав слабым и беззащитным.

      – Мика, – осторожно зовет Леонард.

      – Хватит, –