Земля Санникова. Плутония (сборник). Владимир Обручев

прибавил Ордин.

      – Нет, олень старый! – заявил Горохов. – Считайте, сколько отростков на рогах. По-моему, ему лет пятнадцать.

      – Очевидно, это мельчающая порода, – предположил Костяков.

      – И редкая, других зверей из живых окаменелостей мы видели много, а этого впервые встретили.

      – Следовательно, нужно его обмерить и захватить с собой череп и рога, – заявил Горюнов.

      – Рога слишком тяжелы, да и сохранить их нельзя – смотрите, они весенние, мягкие, налитые кровью, – заметил Костяков.

      – Жаль! Ну, фотография хоть будет. Я успел его снять, пока он отбивался от собак, – сказал Ордин.

      Не теряя времени, произвели обмер, затем вырезали лучшие части мяса, накормили собак досыта, отрубили рога и унесли голову для препарирования на базе.

      – Мозг и язык на ужин! Это лакомое блюдо! – восторгался Горохов, вырезавший также кожу со спины для починки обуви.

      За поляной снова пошел лес, который тянулся, постепенно редея и мельчая, почти до подножия окраинного обрыва. Вдоль последнего расстилалось метров на пятьсот богатое моховище: зеленый печеночный мох и беловатый олений покрывали толстыми подушками неровную почву, скрывая свалившиеся с обрыва обломки камня.

      – Эх, благодатное место для оленей! Сюда бы пригонять их на лето, – вздохнул Горохов.

      – А вы заметили, что на Земле Санников, несмотря на обилие озер и болотистых лугов, почти нет гнуса? – спросил Горюнов.

      – Да, да! Ни слепней, ни оводов, ни мошки и даже комаров совсем мало, – подтвердил Ордин.

      – Словом, рай земной! Не то что наша страна, где летом жизни не рад от гнуса, – прибавил Горохов.

      – А вспомните, Никита, что вы говорили недавно про марево и шайтанов! – засмеялся Горюнов.

      – Может быть, все, что мы видим, только наваждение? – спросил Костяков.

      Горохов смущенно улыбнулся и покачал головой. Все, что он видел за эти два дня, было необычайно, но на наваждение не похоже.

      – А вот когда мы благополучно вернемся в Казачье, тогда я скажу, наваждение это или нет! – вывернулся лукавый якут.

      На моховище заметили поблизости нескольких пасшихся северных оленей, которые, увидев людей, быстро скрылись в кустах.

      Ближе к подножию обрыва наткнулись на стадо каменных баранов, которые были скрыты огромной глыбой, свалившейся сверху. Они помчались сначала вдоль обрыва, а потом с изумительной ловкостью начали подниматься по узкому карнизу, перепрыгивая через широкие промежутки, разрывавшие его на части. На высоте метров ста они скрылись на более широком уступе.

      Обрыв в виде мрачных черных скал с буро-красными подтеками и пятнами лишаев тянулся высокими уступами вверх; он состоял из базальта, слагавшего, очевидно, всю окраину этой замечательной впадины. У его подножия растительности не было; здесь тянулся хаос свалившихся обломков, подернутых лишаями; кое-где в ямах между ними белел снег. Нависшая скала обратила на себя внимание путешественников. Она защищала