Земля Санникова. Плутония (сборник). Владимир Обручев

льдины содрогались, а сквозь свист и гул по временам раздавались как будто резкие выстрелы.

      – Это что такое? – испуганно воскликнул Костяков, когда такой выстрел послышался впервые.

      – Во льду образовалась новая трещина, – ответил Горюнов.

      – Лед трещит, – подтвердил Горохов спокойно.

      – А наше убежище не может разломать?

      – Если ветер повернет кругом и подует с севера, тогда пожалуй, потому что волна будет бить в край нашего ледяного поля и начнет поднимать и ломать его. А пока ветер с юга – опасаться нечего.

      – А жутковато здесь, Матвей Иванович, – сказал Никифоров, – что ни говорите! Подумать только: сидим мы спокойно, трубочки потягиваем, калякаем, а под нами всего аршина два льду и бездонная бездна! Там, промеж островов, все-таки спокойнее – море неглубоко, земля близко.

      – Не все ли равно, сколько глубины под нами, – двадцать ли, сто ли метров! – засмеялся Ордин. – И там и тут утонем, если лед провалится.

      – Все-таки здесь страшнее, потому что моря и земли не видно.

      – А ты залезь под шубу и засни, может, и увидишь! – пошутил Горюнов.

      – И то правда, заляжем-ка, проспим до утра, там на свету спокойнее будет.

      Но спали все-таки тревожно, потому что, лежа на льду, слышали еще лучше, как то ближе, то дальше образуются трещины. Собаки также, против обыкновения, спали беспокойно, и то одна, то другая начинала ворчать или завывать. Горохов несколько раз вставал и выглядывал из палатки, чтобы убедиться, не меняется ли направление ветра. Когда рассвело и все проснулись, он успокоил остальных словами:

      – Ни зги не видно, задувает по-прежнему, можете не вставать.

      Провалялись до позднего утра, когда голод поднял всех. Развели огонь, поставили чайник. Горохов и Никифоров пошли кормить собак, сбившихся в кучу между двумя нависшими льдинами, где ветер совсем не чувствовался. Пурга начала менять свой характер – то затихнет минут на пять, на десять, так что небо начинает проясняться, то заревет с удвоенной силой. Во время одного затишья Горохов вскарабкался на высокую льдину, огляделся кругом, протяжно свистнул и закричал:

      – Однако, паря, мы куда-то поплыли, кругом вода!

      Все, перепуганные, полезли к нему на льдину и увидели, что на юге, откуда вчера пришли по льду, чернеет сквозь снежную мглу море; на севере тоже чернела вода, а на запад и восток тянулся торос, но насколько далеко – нельзя было разобрать. Вглядываться долго не пришлось, потому что новый порыв ветра застлал все снегом и согнал их вниз. Пришлось вернуться в палатку.

      – Я думаю, – сказал Горюнов, – что ледяное поле, на котором мы находимся, было слабо припаяно к остальным. Когда лед потрескался, напор ветра оторвал наше поле и погнал по морю.

      – Но куда?

      – Очевидно, на север, куда он дует.

      – Но если в этой части моря есть течение, то нас может унести далеко на запад или на восток!

      – Конечно, может.

      – Что