Мужчины на моей кушетке. Брэнди Энглер

в три часа ночи. Она утверждает, что это просто ее друг, а сообщение он послал ей по ошибке. Я был вне себя. Уехал домой и начал листать свою телефонную книжку.

      Ах, телефонную книжку! Любимое одеяльце Дэвида! Символ его состоятельности. Ключ к тому, что не дает ему раскрыться.

      – Я позвонил той сексуальной брюнетке, с которой познакомился на днях в «Будда-баре», и она пригласила меня к себе. – Его голос упал до шепота, в котором отчетливо сквозило отвращение. – Но когда я попытался заняться с ней сексом, то не смог добиться этой долбаной эрекции!

      Я сочувственно нахмурила брови.

      – Я все это время думал о Никки, – продолжал он. – Я не мог сосредоточиться. Даже когда эта цыпочка взяла его в рот, я не смог сохранить твердость.

      Отвращение Дэвида к себе дошло до кризисной точки – и для него это была хорошая возможность роста. Он пытался избавиться от своей боли, спрятавшись от нее в сексуальном приключении, – и просто не сумел сбежать. Теперь его защита была сломлена. Он чувствовал себя отвергнутым. Он чувствовал себя неудачником. Он был похож на мальчишку, который плачет из-за того, что его не взяли в спортивную команду.

      – Вы так злитесь на себя из-за того, что у вас не встал, – и это при том, что у вас был такой серьезный повод для расстройства?

      – Да! – Он пожевал нижнюю губу, потом взорвался гневом: – Долбаные суки!

      – Вы злитесь. А еще похоже, что вы обижены и считаете, что женщинам нельзя доверять.

      – Все они изменщицы, – холодно объявил он.

      – Однако вы нуждаетесь в женщинах, вам нужно, чтобы вас любили, – с жаром сказала я.

      – Да, – согласился Дэвид, его лицо омрачило мимолетное выражение обиды.

      – Но вы боитесь им доверять, – продолжала я, ища взглядом то, что пряталось за сдержанностью, которую выдавали его сжатые челюсти.

      – Вот потому-то у меня есть одна основная и много других про запас, – сказал он, возвращаясь к испытанному шаблону.

      – И это помогает вам чувствовать себя в безопасности?

      – Да. Да! Я просто ненавижу быть один. Это хуже всего. Я этого не выношу. Мне становится так скучно! И я начинаю звонить всем, кого я знаю, ища любую девушку, с которой можно встретиться.

      – Значит, вас пугает не только отсутствие отношений, но и одиночество в своей квартире – пусть даже только на одну ночь – для вас уже чересчур.

      – Такое ощущение, что мне неуютно в моей собственной шкуре.

      – Можете описать, что вы при этом чувствуете?

      – Не знаю, – сказал он с усилием.

      Дэвид настолько утратил контакт с собой, что не осознавал своих собственных внутренних ощущений. Но я не собиралась позволить ему соскочить с крючка. Это было важно – суметь идентифицировать то, что являлось для него столь мощным стимулом.

      – Попробуйте рассказать мне, как это ощущается в вашем теле.

      – Не знаю, – повторил он.

      Я ждала. Я могла бы облегчить его дискомфорт, подсказав верные слова, но нужно было дать ему вычислить их самостоятельно. И под