Мой Лерой. Кати Беяз

мне нужно время отойти, забыть. Все произошло так недавно.

      – Значит, ты еще не остыла.

      На самом деле это не было тоской по Эндрю, или невозможностью полюбить Феникса. Скорее это касалось только меня, моего сердца и его способности открываться людям без принуждения и спешки.

      – Клянусь, остыла, – не понимая зачем, я врала. Возможно не желая отгонять его навсегда, я снова попросила, – просто дай мне время. Слишком много всего свалилось. На меня давят сверху, желая закрыть проект, я же чувствую, что копаю не зря. Мне нужно еще немного времени на все это.

      – Я не любитель тянуть, – взглянул он на однообразный пейзаж, – и считаю, если любишь, то терпеть и ждать невыносимо. Но в разы невыносимей потерять навсегда надежду быть с тобой.

      Эти слова меня тронули, и я взяла его за руку. Изначально потеряв общий язык, мы вдруг приобрели нечто большее – доверие.

      Вмонтированные в гору ветряки снова завелись, как сумасшедшие.

      – Придется знакомить тебя с мамой.

      Феникс наигранно улыбнулся и удивленно округлил  синие глаза.

      – Уже? Так быстро? Ты хорошо подумала?

      Я в шутку пихнула его в плечо, и Феникс обнажил свои ровные белые зубы. Поднимаясь по лестнице, мы отчего-то без малейшей на то причины, взялись за руки.

      – Мам, там снова буря. И я не одна.

      Она выбежала, удивленно улыбаясь незнакомцу.

      – Мама, это Феникс!

      – Феникс, это моя мама, Гарония.

      Он галантно поцеловал ее руку, словно играл в рыцаря.

      – Какой милый молодой человек, – растаяла та, – надеюсь, будете теперь у нас почаще.

      – А я уж как надеюсь! – продолжал свою игру этот артистичный парень.

      Мама засуетилась на кухне, а мы прошли к окну. Феникс приблизился к стене с фотографиями и внимательно осмотрел их прищуром, заложив руки за спину.

      «Так хорошо сложен» – пронеслось в мыслях.

      Даже эти рабочие брюки с нелепыми карманами сидели на нем безупречно. Сильные руки обтягивала тонкая трикотажная кофта, а мужественные запястья украшали милые браслеты из бечевки и деревянных бусин.

      – Твой отец хорошо знал моего деда. У нас дома есть их совместное фото около лунного шаттла.

      – Хорошая память, – вмешалась мама. – Им тяжело пришлось тогда. Выживали, чтоб мы могли жить.

      Я слышала эти истории тысячу и один раз. О том, как тяжело было сохранить технику и грузы с земли. Как прародители голодали, если урожай пропадал из-за метеоров, пробивающих силовой купол. О том, как они учились быть сильнее, выбрав эволюцию сознания, вместо технического прогресса. И о том, как надеялись когда-нибудь вернуться домой.

      – Жаль только, что мы так хорошо все помним о Луне, но совсем ничего не помним о Земле, – с укором заметила я.

      – Она и тебя, наверное, этими разговорами уморила? – не отводя глаз от Феникса, оправдывалась за меня мать.

      – Конечно, ведь мы копаем вместе! – он снова заблестел зубами, игриво бросив в меня косой взгляд.

      – Давайте, дети, к столу! Наши прародители голодали, чтоб не голодали мы.

      За