Не твой день для смерти. Алексей Алексеевич Васильев

– вздохнул Типлер, – ее не пропьешь. Но в дерьмо погружаться нам приходится частенько. Журналист должен знать все и всех. И прежде всего, кто враги трудового народа, нашего подписчика?

      – Ик… И кто же?..

      – Все, кроме трудового народа и нас: буржуи, латифундисты, люсы, феодалы и некоторые боевые мутанты.

      – А власть?

      – Не так громко… С властью тоже не все просто.

      Фляга опустела. Новые друзья, не сговариваясь, уселись на пустые ящики, валявшиеся у продовольственного ларька.

      – Так вот. Трудовой народ горбатится, а паразиты живут в своих имениях и на собственных паровых кораблях по реке на бал ездят. Особо наглый —граф Виндор.Живет на отшибе, благотворительностью не занимается, поддерживает оппозицию. Но гений в оборонке. За это его власти терпят. Но не мы. Журналисты давно пытаются его выследить и подловить на горячем, но он, гад, юркий. И помощников у него свора: армия телохранителей, армия адвокатов и еще всякие проходимцы… А что это мы тут сидим трезвеем? Заглянем в лавку, добавим!

      Говорун встал, и его непослушные ноги начали выписывать кренделя. Он обхватил столб.

      – Плохо дело. Вышел указ: пьяным журналистам спиртное не отпускать. А денег у тебя, как я понял, нет. Да и у меня нет, откуда? Но я знаю выход. Учись, коллега! Но в начале сними платок и иди за мной. Только, чур, ни слова, говорить буду я.

      В продовольственной лавке было пусто. Владелец, или просто продавец, дремал за стойкой. Дверной звонок разбудил его, и он с ненавистью стал смотреть на забулдыг. Типлер решительно подошел к прилавку и, не отрывая глаз от морды бакалейщика, начал читать по памяти, громко, может, даже с излишним драматизмом:

      Январь в Крыму. На черноморский брег

      зима приходит как бы для забавы…

      В гробовой тишине лавки стало еще тише. И тут Типлер медленно полез в карман и со словами "Забыл продолжение" прочел с вырванного листа:

      …Итак – улыбка, сумерки, графин.

      Вдали буфетчик, стискивая руки,

      дает круги, как молодой дельфин

      вокруг хамсой заполненной фелюги.

      Хотя никого рядом не было, буфетчик осмотрелся по сторонам, наклонился к Типлеру и прошептал:

      – Что вы хотите?

      – Виски. И закусить – сыр, колбаса…

      Продавец выхватил листок со стихами, спрятал в карман фартука и вытащил литровую бутылку виски.

      – Хватит?

      – "Двенадцать лет выдержки", – перевел Таплер. – До сих пор не могу понять, что там выдерживать? Не вино ведь!

      Бакалейщик аккуратно уложил в большую холстяную торбу выпивку и нагрузил столько всякой снеди, что Таплер еле сдвинул "покупку". Одна ручка торбы сразу же оторвалась, но несмотря на подпитие, дорогой груз пола не коснулся. Порванную ручку Таплер мгновенно починил – завязал узлом. Потом посмотрел на бакалейщика, благодарственно кивнул и направился к выходу. За ним Клим. Уселись на ящиках. Глоток виски