Шайкаци. Денис Петрович Крючков

Ли. – Кир, вот скажи ты: что ты думаешь о Бородовке? И вообще, как нам жить дальше?

      – Ну, Бородовка вроде был не самый лучший человек, – неуверенно ответил Кир.

      – Понял – в расход, – кивнул Ли.

      – Мне нравятся рассуждения Коробейника, – Кир обратился за выручкой к этому маленькому человеку. – Просто совершай добрые дела.

      – Вот это да, – ошарашенно посмотрел на него Ли. – То есть сигарета как символ зла и Коробейник как мыслитель. Твои аргументы несутся точно лавина, Кир.

      – Человек, который делится злом, отнимает, а не дает, – объявил Будер. Тон его, впрочем, обозначал ироничный настрой.

      – Будер, во имя всего святого! – воздел руки Ли. – Тебя сегодня завалило собранием скучных афоризмов на все случаи жизни?

      – Хорошее же правило: совершай добрые дела, – поддержал Саймо.

      – Наш Коробейник любит людей, уж не знаю, за что, – сказал Ли. – А я считаю, что доброе дело – это когда от процесса хорошо всем задействованным сторонам. Мой знакомый Тил однажды вовлек дочь нашего босса в процесс, от которого обоим участвующим в нем лицам было хорошо. К сожалению, босс проявил полное непонимание концепции Коробейника-Саймо, и Тилу пришлось подставить важную часть того процесса под струю пара. О, еще случай…

      – Будер, вставь, пожалуйста, какую-нибудь мудрую фразу, которая утихомирит Ли, – попросил Саймо.

      – Ли, заткнись, пожалуйста, – прогудел Будер.

      Коридор не менялся. Развалины разгара рабочего дня. Как будто кто-то сфотографировал это мгновение, а теперь оно истлело, порвалось, запачкалось. Людей заретушировали: пасти животных, сгрызших кости, руки разведчиков, оттащившие трупы за двери, и оставшиеся в работе уборщики, стершие следы крови. Разгар человеческого дня сделался собственным посмертным слепком.

      Они прошли мимо большой видео-композиции. Черные силуэты рабочих на красном фоне били молотами по руде, превращая ее в мелкие детали, а те складывались в механизмы, все более сложные и сложные, и последние составляли пышные картины: объединялись в корабли, которые разлетались яркими флотами, строили дома, которые разрастались неземными городами, возводили школы и театры, в которых рождались невероятные идеи. В одного рабочего что-то крепко приложилось во время Калама, так что от него шла широкая зигзагообразная трещина, уходящая в край экрана. Теперь он ковал черную молнию, вырывавшуюся в Шайкаци.

      Все застыло, как будто время вдруг стало морозным и разреженным. Почти гулко звучали их шаги в опустевшем коридоре, почти громыхали, как латы, плотные одежды. И почти звонко откуда-то из-за поворота донесся тихий звук, точно качнулся колокольчик.

      Саймо поднял руку и отдал беззвучную команду. Отряд рассыпался по стенам, командир занял небольшое укрытие – перевернутая тележка – впереди. Кир, уже наученный, не замешкавшись, скакнул к Райле, упершей пушку в бедро. Будер, проверяя механизм, крутанул стволы. Щелкнули затвердевшие лезвия на руках Ли. Кир потащил мачете. Колокольчик раздался ближе.

      – Айо, – сказал Будер.

      – Убедимся, –