Шайкаци. Денис Петрович Крючков

– лишь бы взорвать.

      – А о проекте «Имир» Сайкева говорил?

      – Ба, какая осведомленность, – сказал Бардзо, впрочем, уже не удивленный. – Нет, не говорил. Но в Общине мне доводилось встречать некоего общительного типа по имени Владлен. Видимо, мы оба его знаем.

      – Вам не надоело смотреть на эту рожу? – осведомился Ли, указывая на портрет Мафусаила. – Листай дальше.

      Одно фото захватило странный участок стены, который был поврежден, но явно не взрывом. Металл здесь истончился, был разъеден, осыпался и приобрел неестественные цвета, как от разрушительного химического воздействия. «Тут проходил Мафусаил, – пояснил Бардзо. – Вещи стареют возле него, но после идет обратный процесс. Идет плохо, как видишь» – «А человек?» – «Тоже плохо, парень. Если задержаться, химические процессы разрываются и клетки разваливаются. Это так себе восстанавливается. Даже щеки не розовеют».

      Они перенеслись к другому проходу. Неровное отверстие, точно проделанное потоком кислоты. Края как вычурный орнамент, вокруг радужные цвета искалеченного металла, коррозия. Они пробрались через несколько других таких дыр, мимо помещений, в которых угадывались жилые комнаты, и наконец пришли в обиталище чудовища.

      Это тоже была квартира, но воздействие Мафусаила превратило ее в жуткий экспонат, как если бы можно было подвергнуть пытке помещение. Мебель сгнила, изогнулась, расщепилась, пол взбугрился, покрылся проплешинами порчи, прахом лежали недолговечные вещи, на покореженной дверце шкафа угадывался силуэт одежды, слипшейся с поверхностью, а после осыпавшейся вниз; осталась висеть искривленная вешалка. В центре комнаты зияла дыра метра два диаметром, окруженная вывернутым и расслоившимся металлом, покрытым вековой ржавчиной. Она была обложена дряхлеющей ветошью, вроде гнезда.

      – А вот еще кое-что нашли, но это уж не знаю, кому интересно будет, – Бардзо залез в карман и аккуратно достал клочок бумаги. – Там целая папка была, но вся истлела и рассыпалась, как только дотронулись. А этот листок вылетел и был в самом дальнем углу, и то не весь сохранился.

      – «Метрика Геделя может быть применима, если реликтовая складка действительно нарушила известную топологию так, как это следует из приведенных ранее значений», – прочитал Ли на пожухлом листе. – Захватывающе.

      – «Имир», – сказал Кир.

      – Чего «Имир»? – не понял Ли.

      Кир постучал пальцем возле документа. В углу бумага была помечена восходящим кругом со знаком бесконечности на нем.

      – Это проект «Имир». Его символ.

      – Ну, это было бы неудивительно, – сказал Бардзо. – Ученые с Зейко, в основном, жили рядом с Ажурной аллеей, а это как раз неподалеку.

      Втроем они вытаращились на этот знак, словно это что-то им объясняло.

      – Так значит, в одной из квартир исследователей Зейко жили исследователи Зейко, – распрямился Ли. – Мы молодцы.

      – Мы и фотку тех, кто жил тут, нашли, – открыл изображение Бардзо. – Точка доступа, видимо, в стороне, не сгнила, взяли из сети.

      Мужчина