Шайкаци. Денис Петрович Крючков

Доносились уже отголоски городских легенд: что если прислушаться, то из глубин школы можно услышать чей-то замогильный зов: «Приведи-и моего пса»; что клыки зверя ядовиты, но язык заживляет раны; что он ведет к двери, за которой будет давно оставленный дом, но, войдя в нее, обнаружишь себя задыхающимся снаружи станции; что это питомец Стража Шайкаци (вариант – сгинувшего капитана Шайкаци) и если вывести пса за пределы школы, то его хозяин предстанет перед спасителем, и в благодарность ослепит, дабы тот не видел больше кошмаров этих мест; что, пойдя за Разной собакой, сам превратишься в нее. Детали этих баек встречались в разных сочетаниях.

      Таким образом, одна из немногих вещей, которую «Первые люди» твердо знали перед выходом, состояла в том, что им пора выступать.

      Его Разная собака

      – Готовы?

      «Первые люди» кивнули. Кир не знал, каковы границы его готовности, но кивнул со всеми. Все было внове для него и отчетливо он ощущал только любопытство.

      Несколько минут назад, пока они укладывали у входа вещи, в Порт вернулся с миссии отряд разведчиков. У одного из бойцов рука висела на перевязи, а у другого на лице запеклась кровь, небрежно размазанная. Ему помогали идти и вручную нацелили на медпункт. Увидев шаткую походку, товарищи вновь подхватили его и довели до красного круга. Глаза раненного были шальные, и Кир увидел, когда тот скользнул по нему взглядом, в их глубине затравленное сознание.

      Раздался сгоняющий страх хохот бойцов вернувшегося отряда, оставшихся у входа: они не смогли пожать руку перебинтованному и это вызвало между ними шутку. «Первые люди» беззаботно поболтали с ними, тогда как Кир не мог сосредоточиться на разговоре, возвращаясь мыслями к пострадавшему бойцу. «К Мафусаилу пошли», – отвечал Саймо. «О-о, помню выдавил парня, как мокрую тряпку» – «Они бомбы собрали» – «Во, пусть их выдавливает!» Два командира посмеялись этому, хотя Кир воспринял высушенного парня и чудовищ, против которых требуются бомбы, как плохой фундамент для шуток. Однако это была рутина черты, к границам которой направлялся и он сам.

      – Ну, тогда пошли, – скомандовал Саймо.

      Они привыкли, и Кир привыкнет вместе с ними. Один за другим они вышли за ворота. Шаг Кира в общий ритм был спокойным, мысли стали ровными.

      Укрепляя ощущение обыденности, мужчина в кухонном фартуке прокатил тележку, полную свежей дичи. Какие-то птицы: жирное тело, покрытое у хвоста чем-то вроде шерстки или совсем мелкого пуха, а у острой головы – черными мелкими перьями; длинные толстые крылья, вероятно, служили планированию, а не полету. На покрове виднелись более темные прогалины, пропаленные энергетическим зарядом. Одна из птиц вдруг дернулась, протянула крыло и с трудом подала скрипучий голос, взывая о помощи. Повар вытащил дубинку и привычным движением приглушил недобитую тушу.

      Встреченный охранник пожелал «Первым людям» успеха. Все слышали о миссии отряда: беседы прерывались, когда они проходили мимо и вслед звучали сердечные напутствия.