Черные орхидеи. Лана Вейл Гудчайлд

зрения она не любила солнце, оно ее ослепляло, поэтому в саду она не убиралась. В сад она выходила только в сумерках, при электрическом свете, когда накрывали на стол, расположенный под абрикосовым деревом.

      Едва попав ну кухню, Сандрина отправилась всех расцеловывать.

      – Мейка! – слегка втянув голову в плечи, подслеповато улыбнулась Быстрина и слегка обняла правнучку. – Ты моя принцесса! Ах, как быстро ты растешь! Еще год, и нас станет шестеро. Глядишь, и как во все времена, нас будет семь…

      – Год?! Всего лишь один год?! – в ужасе скривилось лицо девушки. – Я не собираюсь рожать в восемнадцать, ба!

      – А что ты собираешься делать, девочка?! – возмущенно спросила Доминика, прижав к груди стопку накрахмаленных полотенец.

      – Учиться! Как и все нормальные, молодые люди! – фыркнула младшая Дарниз.

      Мейка уселась на стульчик, напротив насупившейся Катарины, которая нарезала морковь для салата.

      – И на кого ты хочешь учиться, Мейка Дэа? – проворчала та, глянув на девушку поверх очков с толстыми линзами.

      – На художника, – пожала плечами девушка, из-под ножа стащив половину морковки.

      – Пф-ф-ф! – скривилось и без того сморщенное от старости лицо самой старшей Дарниз. – Разве ты не знаешь, что все художники нищеброды?!

      – А я не буду нищебродом. Разве у нас обычная семья? Баба Сандрина говорила, что нас оберегают какие-то там высшие силы, и потому со времен Шанталь семейство Дарниз не знало бедности.

      – Так ты же хочешь нарушить традицию, Мейка Дэа? – хитро поглядела на девушку Катарина. – Мы не бедствуем, потому что в восемнадцать лет рожаем. Таков договор с этими самыми «высшими силами».

      – Ага, конечно! – не вытерпела Мейка, вскочила со стула и бросилась прочь из кухни.

      – Эй! – крикнула вслед Доминика. – А руки помыть?! Грязными руками! Морковку!

      – Потом! – послышался голос из холла.

      Грохнув дверью, рассерженная девушка рухнула на кровать. Руки привычно потянулись к мобильнику, хотелось позвонить Лексу и пожаловаться. Но что именно она скажет другу? Что бабушки ждут, что на следующий год она уже подарит им внучку? Это она-то – Мейка?! Конечно, через две недели ей исполнится семнадцать лет, она достаточно взрослая, но еще ни разу она даже не целовалась с мальчиком! Разве может идти речь о детях?! О замужестве?!

      Ни разу не целовалась… даже не переглядывалась с симпатичными мальчиками… а все из-за Лекса! В школе все его боятся! С самого детства Мейка ни разу не попадала в школьные передряги, только слышала о них. Видела, как дерутся и девчонки, и парни, ловила слухи, что старшеклассницы отбили почки новенькой, приехавшей из Леона, только за то, что на нее обратил внимание Франс, лучший друг Лекса. Эти двое крепко дружили, и Мейка вместе с ними, и они считались самыми крутыми парнями в школе.

      За окном хрустнула ветка, и с дерева с оглушительными криками слетелись птицы. Обычно так бывает на рассвете или в сумерках, когда пернатые