Поцелуй Ехидны. Иван Павлович Митряйкина

телефоном, но как я понимаю, там глухие деревни, могу быть не всегда доступен. Милицию сразу не вызывай. По возможности наберу. Не скучай. Я тебя люблю, – он попытался погладить ее по голове, она дернулась как от удара током, прорычала.

      – Езжай уже поскорей, я хочу побыть одна.

      Зайдя в магазин за чаем, Влад, помедлив минуту кинул в корзину пару пачек нарезки, пол хлеба, лимон и пару мандаринов. Дошел до нужного отдела и взял пару коньяка. «Ну что? Будем пить весело или с женщинами? – Спросил он у себя и ответил, – лучше весело, ну их этих женщин».

      Выйдя с такси, немного не доезжая до школы, он пошел через лес, вдоль забора. Территория школы была большая, сам он доходил только до котельной, не далее. А дальше, ближе к озерам были еще постройки. Какие-то старые, еще довоенные склепы. Видимо здесь было поселения каких рыбаков и лесорубов. Вон сколько здесь дуба, а сколько еще успели сплавит по реке, леса то были дремучие. Сейчас же в лесу стояла тишина. «Как быстро закончились поиски ребенка, или близлежащие районы обшарили и пошли дальше? У нас все может быть».

      К котельной можно было пройти напрямую, через удобно вытоптанный лаз в заборе со стороны хозяйственного двора. Скорее всего детвора бегает в лес курить, а в сезон и за грибами. Он сам видел, как воспитатели тащили полные сумки грибов, не сами же они в рабочее время собирали. Значит эксплуатировали детей. А детям что? Им одно удовольствие, побегать по лесу. Но сейчас это прикроют, правда не на долго, но недели две точно никто никуда бегать не будет. Впереди темнела куча бревен. Не длинных, метра по полтора-два, котлы здесь будь здоров. С трудом оттянув тяжелую дверь он вошел в просторный и на удивление холодный зал.

      – Эй, есть кто живой? – крикнул он. Эхо отразилось от стен и потолка и вернулось не ясным звуком. – Козлятушки, ребятушки! Ваша мама пришла, молочка принесла, – пропел он, – эхо звонко отразившись от стен вернула ему, – ла-ла-ла!

      Из двери в углу вышел человек, высокий, жилистый. Давно не стриженые волосы падали кудрями на глаза, лицо рубленое, угловатое. изрезанно множеством морщин. Глаза умные, но какие-то пустые, блёклые. Такие глаза бывают у не здоровых детей, которые любят отрывать крылышки мухам, и мучать кошек. Одет он был в заношенную камуфлированную одежду. Именно военную, а не рабочую сшитую из хаки.

      – Люблю молочко, – прохрипел, прокуренным голосом, мужик и улыбнулся.

      – Ты кто? – поинтересовался Влад, – где Борода? Я думал он дежурит?

      – Так он и дежурит, только он сторож, а я истопник. Корнил я, работаю тут.

      – А что ж ты топишь? Для чего? Или кого? Тепло же еще вроде, начало осени. Отопительный сезон не начался.

      – Так мы только один контур, для горячей воды и немного на спальный корпус, что бы помещение не отсыревало. Вот смотри, – Он подошел и ткнул в свежевыкрашенные штурвалы вентилей. Вот этот на воду в столовую и умывальники, этот на спальный корпус. А вот этот закольцован на кабинете директора. Я давно им говорю