Долги. Когда кажется, что выхода нет. Карина Ерчкова

прощения. Я слушала и снова уходила к бабушке с дедом, там меня любили.

      Мать в самые разгары «денежного потока» очень любила себя. Кольца пропитые ранее нужно было покупать заново, и наряды конечно тоже. Я приходила к маме с просьбой купить что-то новое из одежды, или попросить пару сотен чтобы съездить с одноклассниками в дельфинарий и заплатить за кружок по греко-римской борьбе. В ответ всегда одно – «Да зачем я вышла замуж за твоего отца?!», «Зачем я тебя родила!?», «Лучше бы задушила между ляжек во время родов!» и прочие «очень приятные» моему сердцу и детской душе слова и фразы.

      Так я и росла, осуждённой за своё рождение и все беды свалившиеся на маму. И каждый раз все равно пыталась спасти её от пьяной смерти. Видя каждый раз новых любовников, мужей и бесчисленных друзей.

      Её родители давали мне тепло и заботу, и благодаря им я выросла человеком. Да, у них не было возможности покупать мне часто новые наряды и спонсировать школьные поездки. Но они дали мне больше, любовь и ласку. Без этого я бы не смогла.

      ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ. Начало.

      Я слишком рано повзрослела. Мне хотелось вырасти и стать взрослой девочкой. От этого и раняя беременность в семнадцать лет. Мальчик был мой ровесник, хороший и симпатичный. Сыграли свадьбу, на которой моя мама так и не появилась. Благословляла меня на супружескую жизнь Бабушка и мать будущего мужа. Нам вот-вот исполнилось по восемнадцать и родился общий сын, и вот кажется все!

      Я выбралась из замкнутого круга, теперь я взрослая девочка.

      У меня теперь своя семья, и даже свой ребёнок. Муж есть, все как положено и как подобает. Правда он работать не хочет, больше предпочитает просить на хлеб у своей матери и тетки. Первый семейный месяц я ещё была в любви и грезах. На второй сиреневенькие очки чуть начали ломаться, с каждым днём трещина увеличивалась. Уходит из дома рано на поиски работы, возвращается в хлам. Сменяя запах алкоголя запахом марихуаны. Сиреневые очки окончательно разбились, когда в очередной раз он пришёл в состоянии полной отрешённости от мира.

      Я смотрю на него, на сына и понимаю, что так продолжаться больше не может! Я не хочу чтобы мой ребёнок повторил мою судьбу, моё детство. В ту же ночь я ухожу в никуда. Без денег, без жилья, с младенцем на руках.

      С одной стороны я могла пойти к бабушке с дедом, и они всегда бы меня приняли. Но чувство стыда за то, что я не смогла сберечь свою молодую семью не позволяло это сделать. Это сейчас спустя двенадцать лет я понимаю, что сохранять было нечего и не с кем. Но тогда было очень стыдно, как это так, я же взрослая и приду к ним на поклон.

      Я стала жить в половине деревянного дома, который сдавала мать моих знакомых ребят с детства. Когда-то мы дружили одной компанией, поэтому мне позволили вселиться без оплаты за первый месяц.

      Как здорово, почти своё личное гнездо. Двести рублей в кармане, грудной ребёнок и отсутствие молока. В качестве не далёкой перспективы я могла бы постучать к соседям за стенкой, знатные алкоголики.