Убить Короля. Сандроне Дациери

отправиться домой вместе со мной.

      – Я дома.

      – Когда твой папа был жив, тебя сюда было волоком не затащить, а теперь ты не хочешь уезжать.

      – Раньше я не ела шпинат, а теперь полюбила. – Коломба согнула правую руку. – Смотри, какие мышцы.

      – Прекрати.

      – Хочешь зайти в туалет перед отъездом? Стакан воды? Благословение?

      Мать закрыла дверцу холодильника.

      – Ладно, – дрожащим голосом сказала она. – Я пытаюсь быть хорошей матерью, но что поделаешь, раз ты не хочешь меня видеть?

      – Ничего. Я взрослый человек, у меня есть кредитка и пистолет. Я сама справлюсь.

      Мать достала бумажную салфетку и вытерла глаза.

      – Так и будешь тут сидеть, пока Данте не объявится?

      – А если и так, то что? – бросила Коломба.

      – Ты здесь торчишь уже год! И ничего не делаешь!

      – И что?

      – Да умер твой Данте! Всем известно, что он мертв!

      – Хватит! – закричала Коломба. – Уходи!

      Мать напряженно села за стол, и Коломбе стало стыдно, что она сорвалась на единственного человека, которого еще заботила ее судьба.

      Она засунула остальные покупки в холодильник и еще полчаса игнорировала жалобные причитания матери, пока та наконец не уехала обратно в Рим. Оставшись в одиночестве, Коломба разожгла камин, брызнув на поленья ацетоном. Ядовито-зеленое пламя вспыхнуло, как коктейль Молотова, но на сей раз она успела отпрыгнуть и не обожглась.

      «Ты здесь торчишь уже год и ничего не делаешь».

      Дождавшись, пока дом прогреется, она вскипятила в чайнике воду и помылась в тазу в ванной на первом этаже. В ванной, типичной для какого-нибудь жалкого мотеля шестидесятых годов, стояло большое зеркало в стиле рококо, в которое Коломбе волей-неволей пришлось поглядеться. После больницы она набрала пару килограммов, но меньше чем следовало. На животе розовели шрамы после операции, грудь уменьшилась на один размер. Коломба прикоснулась к груди и тут же отдернула руку, вспомнив последнего мужчину, который ее сжимал. Слишком поздно – воспоминание было уже не прогнать, и она заново увидела, как Лео стоит у нее за спиной, отражение его лица в зеркале поезда, направляющегося в Венецию, когда они заперлись в туалете перед тем, что чуть не стало последней глупостью в ее жизни.

      Она до сих пор чувствовала себя грязной.

      «Уже год ничего не делаешь».

      С этим Коломба не могла согласиться. Она была занята по горло, в совершенстве освоив искусство нытья и жалости к себе, и выстроила вокруг себя серый мир, где никогда ничего не происходит, не нужно ни с кем общаться и выходить из дому. Приглушенный мир, который делал ее жизнь более терпимой.

      По крайней мере до сегодняшнего утра. До того, как объявился Томми со своими странностями и своей трагедией. Из всех мест на земле он проник именно в уютный серый мирок, который ей так не хотелось покидать.

      Съев пару черствых хлебцев, Коломба завернулась в одеяло и вперилась невидящим взглядом в царящий в комнате хаос. Всюду валялись книги, грязная и чистая одежда, коробки с едой. Заросшая паутиной