Петербуржцы. Филипп Александрович Горбачев

их тоже можно продать.

      – Ты предлагаешь мне, сотруднику российских правоохранительных органов, бегать торговать серёжками и наркотой, будто я последний барыга? Это даже обидно…

      – Ну что тогда? Я не хочу садиться.

      – Никто не хочет.

      – Назовите цену!

      – Да что ты можешь мне дать? – спросил милиционер. А затем добавил: – Но вот твоя подруга может.

      – В смысле? – одновременно спросили Никита и Нэнси.

      – Ну что вы как маленькие. В прямом смысле. Нравится мне такой типаж – неформалки. Есть в этом что-то такое…

      – Я тебе не шлюха, ментяра! – возмутилась Нэнси.

      – Вот, вот! Это меня и заводит, – улыбался начальник.

      – Да я лучше сдохну, чем с тобой…

      – Короче, моё условие такое – я закрываю глаза на всю эту неприятную ситуацию, а взамен сия милая барышня даст мне то, чего я хочу. Прямо сейчас. Ну а если нет, то нет. Вам решать.

      – Никогда этого не будет, свинья! – крикнула Нэнси. – А ты чего молчишь? – обратилась она к Никите.

      – Там серьёзный срок, – еле слышно проговорил Никита.

      – Что? Ты хочешь, чтобы я…

      – Нет, конечно, не хочу. Но…

      – Что – но?

      – Иначе меня посадят.

      Нэнси молча смотрела на Никиту, который опустил глаза в пол.

      – Уходи отсюда, – едва выговорила она.

      – Боюсь, он нескоро уйдёт отсюда… – вмешался милиционер.

      – Я согласна, но только если он уйдёт прямо сейчас.

      – Ну, это меняет дело. Что же, Никита, было очень приятно познакомиться. Может, ещё свидимся. А сейчас я вас больше не задерживаю.

      Никита несколько секунд сидел, как вкопанный, не решаясь встать.

      – Вали! – приказала Нэнси.

      – Спасибо, – произнёс он и быстрым шагом вышел из кабинета.

      9

      Город продолжал жить своей жизнью. Стада автомобилей заполонили центральные улицы, то там, то здесь раздавались нетерпеливые гудки клаксонов. На тротуарах ситуация была не лучше, те кому пока не удалось стать счастливым обладателем кредитной машины активно работали локтями, расчищая дорогу к ненавистному офису или опостылевшему дому.

      Никита, хромая, блуждал по проспектам и переулкам, не замечая ни противные автомобильные сигналы, ни увесистые удары офисных локтей. Время не ощущалось, как будто никогда не существовало никаких секунд, минут, часов или даже веков и тысячелетий. Он просто шёл, ни о чём не думая, не чувствуя ни злобы, ни обиды.

      Устав идти с пробитой ногой, он сел на трамвай, где-то в районе метро «Спортивная», в котором долго трясся, пока «длинный красный лимузин» не привёз его в глубину Васильевского острова.

      – Молодой человек, конечная! – противным голосом прокричала пожилая кондукторша.

      Никита послушно вышел из трамвая и оказался в окружении нелепых панельных многоэтажек. Он зашёл в один из дворов, там не было ни души, сильный контраст по сравнению с переполненным центром города. Голова снова раскалывалась. Эти головные боли становились всё чаще и сильнее. Никита присел