К вопросу о миражах. Георгий Куликов

благо замок был хилый и легко открылся. Потом снял со стены картину, а затем в шкатулке нашел еще брошку и деньги, положил их к себе в карман и вышел из квартиры. А на следующий день у метро Октябрьская мы встретились с Мироном и я отдал ему эту картину.

      – А брошку в карты проиграл? – спросил Женя.

      – Было дело, поставил ее на кон и проиграл, – ответил он.

      – Теперь скажи, как выйти на Мирона? – напирал Барышев.

      – Да я ничего про него не знаю – замялся он, – Мирон как снег на голову на меня свалился.

      – Вспоминай, вспоминай «Тюря», это очень важно, – настаивал Глеб.

      – Ну, он как-то еще при первой встрече обмолвился, что где-то на складе «Военторга» промышляет, – пробормотал Тюрин.

      – А какие его приметы? – спросил Кудрин.

      – Я уже Вам говорил, что он плотного телосложения, нос картошкой и косыми глазами, на вид – лет шестьдесят, волосы седые, – нехотя ответил Тюрин.

      – Ну, хорошо, заканчиваем, – Барышев протянул Тюрину листок бумаги и авторучку, – напиши все то, что нам сказал, за исключением твоих военных похождений. Эта лирика пока не нужна, напиши только о картине и встречах с этим Мироном.

      Барышев вышел из кабинета, а Женя еще полчаса просидел на своем стуле, пока Тюрин не написал свое объяснение. Бегло прочитав, Кудрин положил его в свою папку.

      Уже совсем стемнело, когда Женя и Тюрин в сопровождении Барышева вышли на улицу, где их уже ждал милицейский газик.

      Поблагодарив Глеба за помощь, Женя повез задержанного в свое отделение милиции.

      На следующий день он первым делом отправился к Николаеву на доклад о проделанной работе. Павел Иванович внимательно слушал его, не упуская ни одной детали из его доклада.

      – Мне уже дежурный доложил о задержании Тюрина, – с улыбкой сказал он, – молодец Женя, расколол все же его. Человек с таким уголовным прошлым трудно идет на контакт, но Вы вместе с Барышевым виртуозно прижали его к стенке. Теперь об этом Мироне. Здесь дело более серьезное и требует подключения работников КГБ. Я созвонюсь с ними и сообщу обо всем, что ты рассказал.

      С этим Женя вышел из кабинета начальника и пошел к себе. Когда сел за свой стол, мысли стали вихрем проноситься в его голове.

      – Так чей же был фотоаппарат, которым снимали в квартире у Ермолаевой? К примеру, если это был фотоаппарат Паулы, значит, именно она делала фотографии, а если он принадлежал третьей присутствующей итальянке, значит, та делала фотографии. Каким же образом аналогичная фотография попала в руки к Мирону. Что между ними общего?

      Эти вопросы, которые Женя сам себе задавал, сверлили его мозг и он, пока, не мог дать на них какой-то вразумительный ответ. Женя схватил трубку телефона и набрал номер Ермолаевой.

      – Слушаю Вас, – раздался в трубке женский голос.

      – Добрый день, Нина Николаевна, – это Кудрин из отделения милиции. Напомните, пожалуйста, чьим именно фотоаппаратом тогда снимали в Вашей квартире?

      – Это был фотоаппарат