VLADI. Владимир Скулачев. Лилия Задорнова

два, два, три. Он ответил доценту то, что требовалось по билету, и знал, что ответил верно, но Древинг задумчиво молчал.

      – А вот теперь мы посмотрим, что вы знаете на самом деле, – наконец сказал он, отложив в сторону билет, на который отвечал Владимир.

      Видимо, он был уверен, что молодой человек пользовался шпаргалкой. Древинг задал Владимиру по предмету около десяти каверзных вопросов, не поправив ни один из полученных на них ответ.

      – Ну а теперь последний вопрос: что общего между корундом и карборундом? – тяжело вздохнув, спросил он.

      Это был один из любимейших вопросов школьного учителя-мучителя Соловьева, и Владимир сдержался, чтобы не рассмеяться.

      – Общее между ними только название, – спокойно и уверенно ответил он.

      Доцент стукнул ладонью по столешнице и написал в своем листочке напротив фамилии Скулачев «отлично». Итак, четыре пятерки и одна четверка. Проходным баллом был 25, а Владимир получил 24. Это был полупроходной балл, то есть часть абитуриентов, его набравших, все же зачисляли в МГУ, но не всех. Он попал в счастливую половину поступивших. Владимир считал, что приняли его, во-первых, потому что был он юношей и по гендерному признаку представлял меньшинство, а большинство поступавших на биологический составляли девушки; во-вторых, потому что он был москвичом и не нуждался в предоставлении ему общежития; в-третьих, поступая по конкурсу и являясь медалистом, он увеличивал количество студентов, успехи которых в школе были оценены высшим баллом.

      6

      О степени своей близорукости Владимир узнал на медосмотре, который проходил сразу после поступления на первый курс МГУ. В детстве он отличался острым зрением и соревновался с отцом в том, кто дальше всех увидит самый мелкий предмет. Отец был охотником, прекрасно стрелял по тарелочкам из охотничьего ружья – своеобразный охотничий вид спорта. Но где-то в восьмом классе зрение стало резко ухудшаться, а к десятому ухудшилось до такой степени, что он не видел, что пишет учитель на доске, даже если сидел на первой парте.

      Признаться родителям в том, что стал видеть хуже, Владимир не хотел, поскольку между отцом и матерью существовал давний спор, в кого он пошел, в отца или в мать? Мать была близорукой в двенадцать диоптрий и без очков ничего не видела. Владимир не хотел огорчать отца: его он обожал и не мог сказать, что пошел, получалось, в мать. Офтальмолог при медосмотре первокурсников определил у него близорукость в четыре диоптрии.

      – Как вы ходите по улицам и до сих пор не попали под машину? – поразился врач. – Немедленно купите очки! – всплеснув руками, сказал он и выписал рецепт.

      На следующий день в аптеке на Земляном валу очки были заказаны, а еще через день были готовы. Владимир торжественно их надел и изумился тому миру, который его, оказывается, на самом деле окружал. Додумывал и дорисовывал он его в своем воображении по каким-то своим детским воспоминаниям и фильмам. Особое потрясение было им испытано, когда он в очках