День поминовения. Владимир Численский

На судах так часто называют старшего помощника капитана, а курсанты так называли начальника училища) из вышеизложенного доисходился до того, что приказал нас с Воробьем отчислить. К счастью, в таких случаях положено информировать родителей курсантов. Первой получила радостное уведомление мать Воробья – она жила ближе моей (Ярославская область, деревня Шишкино). Примчавшись в Систему, она обрушилась на головы наших господ-офицеров со всей силою крестьянской страсти – как гвардейский миномет «Град», или, по крайней мере, тяжелая артиллерия.

      Когда я посылала сына к вам на учебу, говорила она, он не пил, не курил, не дрался, не матерился и даже – почитал старших (святая правда – на первом курсе Андрюха среди нас выглядел, как одуванчик). Я надеялась, продолжала она, что у вас – в заведении с военной дисциплиной – он будет в надежных руках (верное замечание – воспитывать надо, господа офицеры, а не наказывать). А теперь вы вдруг утверждаете мне, резонно возмущалась она, что мой сын превратился в какого-то негодяя. А я знаю, приводила она в конце самый неопровержимый довод, что у моего сына чистая душа и доброе сердце (сущая правда: Андрюха даже курить не научился до самого выпуска. Девчонок стрельненских, конечно, портил злостно, но это – единственный недостаток).

      Начальник училища, вся его свита и офицеры шхерились от нее, как могли, но – не на ту напали (скандинавские фиорды моряки иногда называют шхерами. Во врем войны в них нередко укрывались надводные корабли и подводные лодки. Отсюда и смысл слова на курсантском жаргоне – прятаться).

      Вскоре из Алма-Аты прибыла моя мама. Несмотря на свои сорок и печальную участь советской женщины, она сумела сохранить все свое очарование. Даже обожаемый курсантами капитан III ранга Василий Гаврилович Петрухин – махровый сердцеед, предмет горького воздыхания всего женского населения Управления училища – был покорен ею без всяких усилий с ее стороны. Чего уж тут говорить о всех остальных фанфаронствующих капитанах всяких рангов! При ее приближении они начинали дышать, как издыхающие собаки.

      Обе мамы быстро нашли общий язык и скооперировались. Несколько позже до нашего сведения довели (довести до сведения – это опять же оборот из их терминологии), что принято решение дать возможность нам доучиться.

      Мне и Воробью, честно говоря, на это обстоятельство было глубоко наплевать. Звания и визы мы уже были лишены, стремления очутиться в БалтМорПути не было никакого. Но – чего не сделаешь ради мам! Мы довели до их сведения, что доучиваться – будем…

      Я встряхнулся и, немного размяв тело, спустился вниз. Пожилая чета находилась на прежнем месте, все так же тихо беседуя между собой. Какие малоподвижные люди! «Тетка» отсутствовала. На столе, в бутылке «Сибирской» мерно покачивался мениск поверхности водки, словно в измерителе уровня воды в котле или гидрофоре, показывая ровно половину.

      Я достал сигарету и вышел в коридор. Уже темнело. Поезд несся сквозь