Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II. Василий Князев

женственные формы: высокую грудь и тонкую талию. Волосы были изящно уложены в греческий узел, а на лице был заметен легкий макияж. Было очевидно, что к приезду мужа она тщательно готовилась, стремясь сделать ему приятное.

      – Письмо о моем приезде, видимо, опередило меня, – подумал Цицерон.

      Из Путеоли он отправил письмо с гонцом, что едет в Рим. Дочурка протянула руки к папе и, потрогав его лицо, прерывисто засмеялась. Цицерон улыбнулся в ответ и, подняв доченьку на руки, притворно строго спросил:

      – А Тулиола уже умеет ходить? Или она только сидит на руках у мамы?

      – Конечно, Марк. Ей ведь уже целых два годика. Смотри, – и Теренция, забрав с рук мужа малютку, осторожно опустила ее на порог дома.

      Та встала крохотными ножками, одетыми в маленькие изящные ботиночки, на землю, но никуда не пошла. Затем строго посмотрела на маму, потом на отца, как бы говоря своим родителям: «Вы что!? Я же еще совсем маленькая! Разве вы этого не понимаете?» – и, протянув свои детские ручонки наверх, попросилась обратно на руки к матери.

      – Ладно, ладно, капризница, – ответил, улыбаясь, счастливый отец. – Иди ко мне, а то мама, наверное, уже устала.

      Цицерон нежно поднял доченьку на руки.

      – А как ты, Тирон? – переключив свое внимание, спросила верного раба Теренция, пока слуги неспешно разгружали повозку с вещами.

      – Спасибо, хозяйка, за беспокойство, все хорошо, – ответил, поклонившись, Тирон.

      – За мужем приглядывал? Он там по женщинам не бегал? – притворно строго, нахмурив брови, спросила хозяйка.

      – Что вы, госпожа. Он целыми днями и ночами был занят управлением провинцией. Я как не зайду в таблинум, время уже за полночь, а господин все работает и работает. Хотя честно, в большинстве случаев мы засиживались за делами вместе, ведь я, по сути, был его стенографистом и помощником, – добавил Тирон.

      – Ладно, ладно, верю, – улыбнулась Теренция. – Пойдемте-ка лучше в дом.

      Пока слуги заносили вещи, Теренция, пройдя вместе с Цицероном в дом через вестибюль и отдав дочурку кормилице, тихо шепнула мужу:

      – Марк, я так соскучилась. Так истосковалась. Безумно тебя хочу. Пошли сразу в кубикулу.

      От этих жарких слов Цицерон покраснел и в ответ произнес:

      – И я соскучился, пойдем быстрее…

      Молодая пара поднялась на второй этаж в свою кубикулу и закрыла дверь. Едва они вошли внутрь комнаты, как Теренция резким властным движением сорвала тогу с мужа и толкнула его на пурпурный плед, лежавший на огромной кровати, затем молниеносным движением сбросила с себя столу, под которой, как оказалось, не было даже туники. Цицерон взглянул на божественно-красивое обнаженное тело своей жены, услышал ее учащенное дыхание и почувствовал непреодолимое ответное желание овладеть ею. Но Теренция его опередила. Как ненасытная волчица, она прыгнула на мужа и, сев на него сверху, оседлала, как дикого жеребца. Поза «наездницы» всегда была ее самой любимой. Тела сплелись в страстном