Короли умирают последними. Анатолий Арамисов

вздрагивал, замирал. Соколов всегда хорошо ориентировался в лесу, но теперь шел наугад, в обратном направлении от огоньков той станции, хотя и не был уверен, что они двигаются на Восток. Слишком сумбурным был их первый десятиминутный бег от зловещего состава.

      До утра беглецы пару раз нарывались на польские хутора, там лаяли собаки, Иван и Илья поспешно отходили назад, потом делали наугад крюк, обходя дома, где могли квартироваться немецкие солдаты.

      Светало.

      Иван шел впереди, не спеша, внимательно вглядываясь в промежутки между деревьями. Пару раз они садились передохнуть, перебрасывались несколькими фразами, вслушивались в звуки ночного леса. Наконец, около семи утра где-то далеко слева послышался паровозный гудок. Вот ориентир! Железнодорожная ветка, ниточка, ведущая к дому!

      – Надо идти вдоль полотна, в сотне метров от него… – задумчиво проговорил Иван. – Только не мешало бы разжиться едой.

      – Где мы её возьмем? – горестно ответил Илья. – На хутора опасно соваться, поляки плохо относятся к русским после 39-го года.

      – Да не все плохо. Есть люди, что понимают, политики во многом виноваты. А не простые иваны да марьи! К тому же мы с тобой прекрасно говорим по-польски.

      – Зачем ты всю дорогу тащил эту железяку? – недоуменно спросил Ройзман, покосившись на Соколова.

      – Забрал. Вдруг пригодится? Мало ли… Без нее бы не убежали.

      Наступило молчание.

      – Всё, пошли! – Соколов поднялся, отряхнул брюки. – Надо рисковать. Без еды мы скоро ноги протянем.

      Спустя полчаса они вышли к железной дороге. Стальные ниточки уходили вдаль, маняще, притягивая к себе, навевая тоску по родному дому. Вот бы сейчас сесть в первый поезд, идущий на восток! Быстро, быстро назад! И обнять жену, дочерей. Но нельзя, на каждой крупной станции – немецкий патруль. Беглецы отошли от дороги, но не на сотню метров, а ближе, чтобы не терять её из виду. С каждым часом сил становилось всё меньше. Иван видел, что Илья сдает. Несколько раз они натыкались на небольшие лесные водоемы, жадно склонялись, зачерпывали воду ладошками и пили, утоляя жажду. Немыслимо хотелось есть.

      Снова послышался лай собак. И сразу за ним – коровье мычание. Справа от полотна.

      – Хутор. Примерно полкилометра отсюда. Я не могу больше, пошли туда! Какая разница – от голода сдохнуть или немецкой пули? – устало проговорил Илья.

      – Хорошо, идем, – согласился Соколов.

      Они, лежа между кустами на опушке леса, внимательно вглядывались в небольшие домики польской деревни. Аккуратно ухоженные грядки. За ними на лужайке паслись три коровы. Фигур людей не было видно. Поднималось солнце, высушивая утреннюю росу. Беглецы лежали с полчаса, не решаясь выйти из укрытия. Потом Соколов прошептал:

      – Немцев не видно. И вообще как будто всё вымерло. Идем! Я кое-что заметил!

      Он поднялся и, чуть сгорбившись, неторопливо пошел