Короли умирают последними. Анатолий Арамисов

с Ильей с трудом удержались на ногах, едва не упав на головы сидевших сзади людей.

      – Пошли к той стенке… – тихо проговорил Соколов.

      – Зачем?

      – Пол пощупаем.

      Спустя пять минут в вагоне раздался возмущенный крик Сёмы Приписа:

      – Что вы таки делаете! Нас на следующей станции всех выведут из вагона и расстреляют! Не трогайте доски!

      Соколов, весь красный от напряжения, с ненавистью процедил:

      – Заткнись, старая сволочь! Лучше бы убрал свою задницу в сторону и не мешал. А ну, прочь отсюда, я сказал! Назад! Не то сейчас башку размозжу!

      Толпа испуганно отползла.

      Он сумел расшатать первую доску, поддев её скобой в щель.

      – Пальцы засовывай, Илья. Тогда дернем вместе!

      Пол капитулировал. Сначала одна доска, потом соседняя, третья, четвертая. Не слушая ругательств и причитаний людей, похожих на овец, покорно идущих на убой, двое мужчин боролись за свою свободу. Внизу было темно, как в преисподней, мелькание шпал сливалось в один сплошной черный поток.

      – Ты что, хочешь прыгнуть? – прошептал Илья. – Там же колеса, сразу раздавит.

      – Не сейчас, конечно, – скрипнул зубами Иван. – Может на подъёме тихо пойдет или перед станцией затормозит. Дай скобу! Держи меня за ноги!

      Он лег на пол, опустил верхнюю часть туловища вниз и вытянул руку с железякой к шпалам. Звякнуло. Соколов отдернулся назад.

      – Быстро едет, нельзя сейчас…

      – А вдруг скоро станция? Надо доски назад поставить, увидят – сразу убьют! – в голосе Ильи отчетливо слышались нотки страха.

      – Какая разница, когда убьют. Сейчас или спустя год, после того, как поизмываются и заставят рабом пахать на них! – жестко ответил Соколов. – Эх, польская матка боска, Святая Дева Мария, помогла бы ты нам на этой земле!

      – Не было никакой Девы Марии! – раздался возмущенный скрипучий голос Приписа. – Вас уже сколько веков вводят в заблуждение!

      Иван Соколов, вглядываясь в темноту, хотел было сказать что-то религиозному знатоку, как внезапно состав резко дернулся, загремел колесами, зашипел тормозами и спустя минуту – остановился.

      – Ну вот, Сёма, а ты говорил, нету никакой Девы Марии! – возбужденно и весело прошептал Иван. – Услышала она меня, понял!? Илья, идешь со мной?

      Он снова опустился вниз, протянул скобу, чтобы убедиться (состав стоит!) и оглянулся на напарника. Тот заметно побледнел, явно колеблясь с выбором.

      – Как знаешь, а я пошел!

      Иван схватился руками за края досок, опустил свое тело вниз. В ноздри ударило запахом колесной смазки, мазута. Соколов ползком перекатился через рельс, и, пропахав коленями пару метров от вагона, приподнялся.

      Темно, ночь.

      Лишь впереди виднелись огоньки, видно поезд остановился перед станцией, ожидая, когда дадут свободный путь. Рядом, за насыпью, шумел спасительный лес. Вдруг из вагона вывалилась вниз чья-то тень и закопошилась там, словно не зная дороги.

      – Илья, ты?! – громким шепотом спросил Соколов. Он видел, что человек почему-то никак не может выбраться