Хлопоты Ходжи Насреддина. Леонид Резников

глупца вовсе не стоит. И те и другие истории Насреддин считал полезными. Бедные набирались духу смеяться над жадностью и глупостью богатых и смелости противостоять их бесчинствам, а богатые слишком уж расслаблялись, не видя в Насреддине достойного соперника. И тогда наступал черед ходжи…

      – А знаете, почтеннейший, – обратился рассказчик к Насреддину, оторвав его от размышлений, – ваши смелость и остроумие достойны самого Насреддина.

      – Правда? – усмехнулся ходжа. – Польщен сравнением.

      – А не скажете ли вы нам свое имя?

      – Это мой друг из очень дальнего кишлака, – Икрам не дал открыть рта Насреддину. – Из очень-очень дальнего. А зовут его…

      – Насыр, – подсказал ходжа, качнув рукой с зажатой в ней пиалой.

      – Да-да, именно Насыр! – обрадовался помощи Икрам.

      – Странно все это, – покачал головой вопрошающий. Похоже, его нисколько не убедил жар в голосе, с которым ему ответил Икрам. – Очень странно. Но все равно спасибо вам, Насыр-ако. Я думаю, теперь мулла на некоторое время присмиреет.

      – И то хорошо, – ответил ему ходжа. – Но если вы его больше не будете баловать, то он непременно присмиреет навсегда.

      – Неплохо бы, – опять тяжко вздохнул тощий. – А ну как он начнет грозить небесными карами?

      – Забавный ты человек, – беззлобно усмехнулся Насреддин, выплескивая остатки чая на пыльную дорогу у себя за спиной. – Ты же своими ушами слышал, что мулла лишь слуга бога, причем не из лучших. Так чего тебе бояться гласа какого-то паршивого слуги? Вот когда Аллах лично возьмется тебе грозить – тогда и бойся.

      – Кто ты, о странник, не страшащийся произносить вслух подобные речи? – в ужасе отшатнулся от него тощий.

      – Я просто человек, – спокойно ответил ему ходжа Насреддин, печально глядя испуганному мужчине прямо в глаза. – Человек, который устал бояться и наконец прозрел.

      Тут хозяин чайханы положил на дастархан рядом с ходжой две лепешки и небольшую миску с чувотом.

      – Желаете еще что-нибудь? – спросил он.

      – Нет, спасибо, – Насреддин протянул ему две медные монеты, но Саламат взял из его пальцев только одну.

      – Этого вполне достаточно. Заходите еще. Всегда вам рад.

      – Благодарю. Всем доброго дня. – Ходжа раскланялся с присутствующими, сполз с топчана и, подхватив лепешки и миску, медленно направился к своему ишаку, привязанному под деревом. Икрам заторопился следом.

      – Странный он какой-то, – пробормотал тощий мужчина, вертя пиалу в пальцах.

      – Но хороший, – сказал тот, что рассказывал истории. – Я хороших за версту чую. И еще у него глаза добрые.

      – Ты тоже заметил? – спросил бородач.

      – Конечно! Нет, здорово он все-таки разделался с муллой.

      – И все равно он странный, – повторил тощий и пригубил чаю из пиалы. – Только бы не было беды…

      – Да что ты в самом деле заладил: беды, беды! Еще накаркаешь, чего доброго.

      – Думаешь, мулла