Кусок. SofiT

жалостливо попросил вызвать такси.

      Даня уже ждал ее, искоса глянул на Варю и, улыбаясь, протянул ей треклятую кружку из под чая:

      -По-моему, сегодня она нужней будет тебе. Правда, чая там нет. – А девушка, совершенно забыв про осторожность в словах и выражениях, пустилась в долгий рассказ о его приключениях, постоянно прерываясь на язвительные комментарии.

      Все хорошо? Да, вроде вот оно – это долгожданное все хорошо. Но странная штука: чем счастливее события нашей жизни, тем больше слез и криков мы платим потом за минуты радости. Порой кажется, что лучше уж не чувствовать особых всплесков хорошего, чем отдавать за него потом последние нервные клетки. Но без улыбки живется, бесспорно, плохо. И это факт.

      Прошло всего несколько дней, а от былой радости не осталось и следа.

      – Смотри, здесь опять новое образование. – Очередной врач уверял девушку в неспособности нормальной жизни и требовал согласия на очередное бесполезное лечение, которое бы послужило успокоению его совести. Почему-то этот человек в белом халате постоянно приводил Варе в пример евреев Варшавского Гетто времен Второй Мировой войны. Мол, они не сдавались, и ты не сдавайся. – И вот, твои анализы. Ну, что будем делать.

      – Вы у меня спрашиваете? – Она только, улыбнувшись, покосилась на бумаги и снова отвернулась к окну, чтоб не видно было глаз. – И сколько теперь? – Голос был насквозь пропитан безразличием и странной насмешкой.

      -Зачем тебе эти цифры?! Ты лечиться собираешься?

      -Сколько? – Врач глянул на Варю и вдруг заговорил тише:

      -Вечером. Здесь еще не все анализы. Скажу вечером. Ты не останешься? – Хлопнула дверь и в коридоре послышались быстрые шаги, уносящие Варю прочь от кабинета. Привычное сообщение, привычное ощущение – девушка даже горько смеялась оттого, как быстро все вернулось на дно.

      И снова привычный маршрут, снова замерзшая рука, сжимающая телефон и счастье, заполняющее все изнутри с первым звуком мелодии звонка. Данил шел навстречу, но что-то было не так. Ах да, он шел в одном пальто, тогда как Варя стояла и мерзла в теплом пуховике и зимней шапке.

      – Ну и что это? Тебе не холодно? – Казалось, он вовсе не рассчитывал на прогулку и передумал в последний момент.

      -Нет, что ты! Только мне скоро домой пора. – Варя улыбнулась.

      Они уже подходили к ее дому, как ей позвонили. Что-то негромко сказали, и совсем уж тихо прибавили: «Мы ничего сделать больше не можем». И девушка, которая столько раз отправляла врачей с их рекомендациями и предложениями к черту на кулички, вдруг растерялась и разозлилась:

      – Вы сдаетесь? Вы? А как же евреи? Забыли что ли? Да идите вы со своим «ничего не можем сделать». – Она нажала «отбой» и пнула снег. А затем вовсе отказалась идти домой, и направилась к качеле, едва сдерживая слезы. И Даня, явно замерзающий и спешащий домой, почему-то отправился за ней.

      -Иди домой. Чего ты тут сел? – Но Варе никто не ответил. Она встала и развернулась,