Бесы 3.0. Максим Милованов

к стеночке пошёл

      Искать прибыли.

      И гордец же был сокол!

      Разом выбыли.

      Высоко твои братья!

      Не докличешься!

      Яснооконька моя,

      Чернокнижница!

      А из тучи-то хвала

      Диво дивное!

      Соколиная стрела,

      Голубиная…

      Знать, в два пёрышка тебе

      Пишут тамотка,

      Знать, уж в скорости тебе

      Выйдет грамотка.

      Будет крылышки трепать

      О булыжники!

      Чернокрылонька моя!

      Чернокнижница!

      Семьдесят пар глаз смотрели не мигая, семьдесят сердец работали не стуча. Стояла какая-то особенная тишина. Тишина, которую можно резать ножом.

      Махаллат не спеша открыла свой ежедневник и заговорила вновь. Её голос был чеканящим.

      – Сто сорок восемь тысяч триста тринадцать рублей— вот та цена, которую нам заплатили за сегодняшнее предательство. Предательство – это наша работа. Почти ежедневно мы ходим по офисам и рассказываем клеркам сказки про то, как улучшить себя, как прокачать навыки, изменить процессы, повысить продажи. Мы продаём иллюзию того, что помогаем тем, с кем общаемся. Продвижение по службе, карьера, личностный рост – всё это ерунда, ложь! На самом деле мы помогаем исключительно тем, кто нам платит. Участники семинаров и тренингов – агнец, которого приносят в жертву во имя прибыли бенефициаров. И сегодня мы пришли сюда за новой кровью, за новой жертвой…

      Девушка неспешно подошла к Ариэлю и встала рядом.

      – Первое стихотворение, которое я прочла, – это песнь одного из ангелов божьих Ариэля. Ариэль – ангел мудрости, непорочности, ангел света.

      Монахова понюхала одежду Ариэля и как-то странно улыбнулась.

      – Лаванда, – сказала она. – Настоящий Ариэль всегда пахнет лавандой.

      Девушка подошла к окну так, что солнечный свет бил ей в затылок, отчего вокруг головы образовалось нечто похожее на нимб.

      – Второе стихотворение принадлежит перу Марины Цветаевой – это её посвящение Анне Ахматовой, – сказала она. – Обе были Ариэли своего времени. Тоже ратовали за свободу, за правду, за справедливость. Чем закончился их жизненный путь, многие наверняка слышали. Конечно, всем хочется быть ангелами света, нести добро и любовь. Но это невозможно.

      Монахова сменила ракурс, и нимб исчез.

      – Кто-то должен работать в чистилище, копаться в пороках, выгребать мусор…

      Она вновь заглянула в свой ежедневник.

      – Сто сорок восемь тысяч триста тринадцать рублей – такова цена сегодняшнего предательства. Нашего общего предательства. Потому что, согласно техническому заданию, уже к вечеру половина из здесь сидящих должна будет придумать, каким образом сократить вторую половину, распределив тридцать процентов их денег между собой. Почему всего тридцать, а не все сто, знает только заказчик. Возможно, жене вашего директора не хватает денег на краски, чтобы малевать новую мазню, украшать ею стены заводского офиса. Как мы только что узнали, уже даже не офиса, а коворкинг-центра. Кстати, о картинах… Они не талантливы и не бездарны, они никакие. Просто голые мужики и бабы. И более ничего, ни внутреннего наполнения, ни содержания, ни эстетики.

      Монахова