Mister Frost или Леденеющая Радость. Евгений Андреевич Жирков

графитный карандаш и, набросав пару серых штрихов, получил эскиз грусти и отчаяния. А вместо глаз на пустынном лице вставил два блёклых и слегка потёртых камня-изумруда, которые ярко, по-драконьи, светились в темноте зелёным, пронизывавшим душу насквозь пламенем. И готовый портрет безымянный художник повесил в дали от людей, туда, куда доберётся только избранный, чтобы насладиться красотой немого искусства.

      Человек в чёрном пальто сидел на парковой скамейке с изящными изгибами в металле; контуры железных рамок, словно лозы винограда, переплетённые в самые причудливые формы, на толстых, как шпалы, лакированных брусьях, пришпиленных к той самой металлической раме болтами с блестевшими хромом шляпками. Он смотрел на меня своими странными не мигавшими и, посему, пугавшими глазами-пуговицами из малахита на мундире гвардейца, но, казалось, взгляд проходил сквозь меня и острым копьём проникал куда-то вовнутрь. На чёрную, словно зола, замшу сыпался снег, пестря её мрачно-могильную поверхность пепелища. Пять рядов больших пуговиц, в отличие от своих верхних собратьев, отливали тусклым ониксом.

      Легкомысленный ветер гулял средь деревьев, чуть заметно шевеля сухие веточки дубов, похожие на костлявые пальцы старика. Небо постепенно затянулось невесомым серебристым серпантином, и снежный пух повалил из его дыр, как гусиные перья из разорванной подушки. Мы расстались. Белые хлопья засыпали незнакомца с головой, отчего его неподвижная фигура преобразилась и стала похожа на большого пушистого зимнего зверя, наподобие гордого волка. «Действительно, очень необычная личность, – подумал я на пути к дому. – Вроде и человек: руки, ноги, голова – всё на месте. А вроде и нет. Как будто он из другого мира сюда, на Землю, попал. Может быть, всё может быть».

      Я открыл дверь своей квартиры и первое, что сделал после того, как разделся, подготовил необходимые принадлежности, которые обязательно понадобятся на завтрашней встрече. Разлинованная тетрадка, набор простых карандашей да термос с тёплым чаем – вот всё, что требуется для полного счастья кузнеца слов. Осталось только одно – ждать прихода музы. Но с этой проблемой, надеюсь, много хлопот не возникнет.

      За окном злорадно кряхтел вечно недовольный чем-то суровый дух декабря, пытаясь вырваться на свободу из плена природы. Он устало ворочал чугунными оковами сугробы, беспомощно стучал в стёкла, но не мог ничего поделать: вчерашнее бесчинство и энергичный танец с барыней-метелью выбили из него последние силы. Вскоре вдалеке по одной-две начали вспыхивать звёзды промышленного космоса. В век научно-технического прогресса, семимильными шагами пробиравшегося по дебрям великой России, стандартная лампа: с нитью накала, люминесцентная или газоразрядная получила чуть ли не самую главную роль в жизни современного общества. Люди нуждались в свете. Больше света. Фонари дорог, вывески магазинов, бутиков, рекламные экраны – все эти дары физического укрощения дикой кошки электричества переливались семью цветами радуги и тысячами оттенков, превращая вечерний город