Потомок Геракла. Роман Николаевич Шалагин

старшие военачальники просто не имели права не использовать максимально эффективно. На военном совете было принято единодушное решение атаковать врага на рассвете.

      Именно в предрассветные часы большинство даже самых стойких и сознательных караульных поддаются чарам Морфея – коварного и обольстительного бога сновидений. Именно накануне рассвета завершались обильные попойки, пиршества и гулянки в стане Алорита. Большинство участников этих хмельных пирушек погружались в глубочайший хмельной сон или отключались до завершения застолья.

      Чтобы скрепить «узы воинского братства» и поднять «боевой дух» своих людей, Птолемей позволял пьянствовать не только военачальникам и офицерам, но и простым воинам. При таком подходе к делу на заре и без того низкая боеспособность воинства Алорита становилась равной нулю.

      К величайшему огорчению Филиппа и разочарованию, граничившему с отчаянием, отряду пажей в предстоящей битве отвели второстепенную роль. Младшему сыну Аминты и его сотоварищам предстояло заслоном перекрыть одну из троп, ведущих в лагерь Птолемея на случай возможного прорыва или отступления вражеских войск.

      – Как же тут отличиться и внести свой вклад в общую победу, когда тебя отсылают на самый дальний и спокойный участок сражения!? – возмущенно сетовал Филипп.

      – На войне у каждого – и простого воина, и самого старшего стратега своё строго определенное место, – осуждающе напомнил Парменион. Перед началом похода царь именно ему доверил начальство над корпусом пажей. – Только боги знают, как сложится битва. Мы не только преграждаем путь вражеским беглецам, но и в случае неожиданности послужим резервом. Быть может, илу²¹ нашу бросят в критический момент в самую гущу боя!

      – Не волнуйся, Филипп, нам ещё с избытком достанется и вражеских голов, и трофеев, и побед, и большой славы! – утешил царя Антипатр, что в боевом построении занимал место слева от царевича.

      – Долг наш самым строжайшим образом выполнять приказы царя, его стратегов и наших командиров, – вставил своё слово Полиперхон – сын Симмия.

      Поняв, что ждать сочувствия от своих товарищей, что уже заполучили кожаные пояса воинов, не приходится, Филипп спрятал свои негативные эмоции. Теперь всё его внимание было сосредоточено на том недоступном для визуального наблюдения месте, где разворачивались главные события.

      Сражение оказалось скоротечным и весьма ожесточенным. Сразу с трёх доступных сторон македонские отряды обрушились на спящий лагерь Птолемея. Бойцов Алорита рубили, топтали, кололи, пронзали, поджигали. Едва ли не треть воинов Алорита так и не поняла, что произошло, приняв смерть во сне или хмельном забытье.

      Пешие и конные македонцы легко перебили охрану лагеря, ворвавшись во вражеский стан через ворота, или перемахнув через редкий частокол и плетёные изгороди. Лишь самые смелые, опытные и отчаянные воины Птолемея сражались с яростью и мужеством обреченных. Подавляющее же большинство сторонников