Муза, Муров и Мороз. Я.ЛОН

был из тех, у кого в состоянии опьянения открывались особые способности. Евгений Владимирович, употребив спиртосодержащий «элексир», легко писал любовную лирику, да такую, что если бы Борис его лично не знал, то был бы убеждён, что пишет влюблённый юноша, настолько у старика были нежные и искренние стихи. Яркие, в чём-то наивные, но этим же и подкупающие.

      Муров вошёл во двор дома, в котором проживал ветеран.

      – А, это ты, – Сенин сидел на лавочке под золотистым клёном и наслаждался замечательным, тёплым солнечным октябрьским днём или, не исключено, слушал музыку засыпающей почти на полгода природы: шорохи, свист пичуг, а ещё: блики, краски… Сильно пьяным он не был, состояние его обычно называют «навеселе».

      – Что-то спросить хочешь? Или пойдём… по семнадцать капель?

      – Дядь Жень, тут такое дело, – и Борис рассказал про свои видения, про неоконченный рассказ и про творческий застой.

      – Что ж, дело ясное, – выслушав парня, заключил старик. – Ушла.

      – Кто?

      – Ты уже и сам понял. Муза. Спугнул ты её.

      – Муза? Да я… Я не пугал. Сам обалдел.

      Селин поднял раскрытую ладонь в жесте «ша, стоять!»:

      – Теперь-то что объяснять. Я тебе её не верну.

      – Что же делать? – Борис обхватил голову руками. – У меня без неё катастрофа. Я ведь теперь не могу писать… чтоб хорошо, и не могу, чтоб очень плохо…

      И тут же поправился:

      – То есть могу, наверное. Да точно – могу. Но ведь хочется, чтобы было как минимум хорошо и чтобы так же как раньше – легко, без напряга.

      – Жди или ищи.

      – Не понял, – Муров уставился на старого поэта. – Чего жди? Кого ищи?

      – Чего кого? Что тут понимать? Вариантов немного: или сиди и не дёргайся, тогда, может быть, когда-нибудь вернётся сама или… Я вот, например, лет тридцать ждал. Хотя и не я спугнул, но она обиделась именно на меня. Может быть, потому, что не защитил, не старался, не приложил усилий. А может, потому, что изначально не искал, а после не сумел оценить подарок.

      – Как это, искать? – недоумевал Муров. – Что она, как рукавичка что ли? Или котёнок убежавший? Ей же «кис-кис» не сделаешь.

      Сенин вздохнул, покачал головой, причмокнул, чуть скривив щёку, и посмотрев взглядом «слушай, бестолочь, сюда», начал втолковывать молодому коллеге по перу:

      – Я тебе уже, кажется, рассказывал, что когда-то давно, когда я был молодым, высоким и красивым,…

      Боря непроизвольно хмыкнул на счёт «высокого» – рост Сенина вряд ли превышал метр шестьдесят даже на высоких каблуках. Про таких говорят: «метр в прыжке».

      – …я уже начинал пописывать, – не отреагировал ветеран, – И ведь неплохо получалось. Само лилось. Пожалуй, две толстые тетради у меня на тот момент были заполнены… И вот с этим багажом пошёл я в «Союз Писателей»…

      Борис раньше эту историю слышал, но из уважения к сединам решил послушать ещё раз про то, как в старые времена жёстко принимали новичков в писатели.

      – Это