Пески Палестины. Руслан Мельников

объясни ему, что это не гром и не молнии, – устало попросил Бурцев. – Скажи, что это оружие Хранителей Гроба.

      Джеймс сказал. Усач в ужасе отшатнулся.

      Похоже, сам бравый кипрский капитан раньше не видел и не слышал автоматов и пулеметов цайткоманды в деле. Однако о существовании колдовского арсенала Хранителей Гроба с чужих слов он знал. Жюля кое-как убедили, что к немцам никто из присутствующих отношения не имеет, и речь идет всего лишь о трофеях. С трудом, правда, убедили, и с немалым. Поверить в небесные громы средь ясного неба королевскому капитану оказалось проще, чем в то, что магическое оружие Хранителей попало в чужие руки. Жюль в изумлении таращил глаза и не мог больше выдавить ни слова. Пришлось помочь…

      – Джеймс, спроси капитана, куда подевалась его драгоценная королева?

      Джеймс спросил. Капитан спохватился, завертел головой, разволновался.

      – Он говорит, что пираты разделили пленников во избежание бунта, – переводил брави. – Королева и ее свита должны сейчас находиться либо на другом когге, либо на нефе.

      Из груди капитана вдруг вырвался горестный вопль: усач заметил тонущий когг. Судно с пробоинами под ватерлинией уже изрядно осело, и завалилось на бок. Экипаж давно попрыгал за борт. А вот пленники…

      Жюль насел на Джеймса, замахал руками, запричитал. В голосе капитана слышались то просительные, то требовательные нотки.

      – Силь ву плэ! Силь ву плэ![6] – без умолку твердил Жюль.

      – Умоляет помочь, – объяснил брави. – Просит не губить невинные души, запертые в трюме.

      Да уж, ситуация! Расстреливая корабль, Бурцев как-то не подумал, что на борту могут оказаться не только пираты.

      – Если ребята Жюля управятся с этой, – Бурцев притопнул ногой о палубу, – посудиной – пусть действуют. Мы поможем, чем сможем.

      Капитан медлить не стал. Голос усача обрел властность. Жюль принялся сыпать приказами направо и налево. Встрепенулись и забегали матросы. Без лишних церемоний морской волк взял в оборот и собственных спасителей. Джеймс едва успевал переводить команды с французского. Дырок в простреленном парусе было немного, и на скоростных качествах судна эти небольшие прорехи не отразились.

      Они успели… Едва-едва.

      На корме тонущего когга валялось трое убитых арбалетчиков, еще один лежал на носовой боевой площадке. И больше – ни единого пирата. А из трюма, в самом деле, доносились призывы о помощи. Причем, отчаянные “о сэкуры”[7] уже сливались с характерным бульканьем…

      Булава Гаврилы и топор Дмитрия взломали люк. Люди в трюме плавали под самой палубой. Внизу оставалась лишь небольшая воздушная прослойка – ровно столько, чтоб высунуть лицо и попытаться надышаться вдоволь перед смертью.

      Людей выдергивали, как морковь из грядки. А вода все прибывала. Собственно, корабль с простреленными бортами давно бы уже пошел на дно, если б плененные моряки Жюля не

6

Прим: Пожалуйста (французск.)

7

Прим.: О сэкур! – Помогите! (французск.)