Материализация легенды. Геннадий Анатольевич Бурлаков

Всё это сопровождалось какофонией звуков и голосов, хотя голосов и, тем более, слов я не понимал. Точнее, не выделял слова и голоса в звуках. И снова тишина. Опять забытье? Или ушли все и оставили меня одного под присмотром аппаратуры?

      ОГО! «Аппаратуры»!… Какое сложное слово!… Откуда оно? Прихожу до «тямы»? Просыпаются более глубокие участки памяти, мозга? Появляются новые ассоциации? «Ассоциации»!… Да, кажется сознание возвращается… А ведь не хочется… Хочется вот так же парить между небом и землей в небытии, быть не связанным с окружающим и внутренним мирами… Скользить по эфемерным линиям мироздания, мирового эфира, космоса…

      Не получится. Пришла БОЛЬ! Я не мог даже локализовать точно область, из которой она пришла. Казалось, болело всё тело: голова, спина, живот, конечности. Неужели меня так хорошо расстреляли (откуда я взял, что меня расстреляли?), что попали во все части тела? Или это эскулапы так постарались, роясь во всех уголках, до которых смогли дотянуться своими ножичками?

      Открыл глаза, – и вновь зажмурился от яркого света. Солнечный день или яркие лампы? Свет резанул по глазам, как тупой пилой. Стало больно где-то глубоко в глазах, в голове. В сознание ворвались звуки участившейся канонады: «Пи-пи-пи»… – и какой-то сирены. Сирена? Артобстрел? Бомбежка? Откуда? Почему? Она в убежище?

      Кто ОНА? Где ОНА? Почему ОНА?…

      Через силу открыл глаза и увидел над собой лицо… Сирена стихла, принося внутри блаженство от тишины. Лицо? Это не ОНА! Что с ней?

      – Лежи, лежи. Всё будет нормально. Пить хочешь? – спросило лицо.

      Я снова бессильно закрыл глаза, и в сознании возникла та последняя баклажка «изподкрановки», в рот просочились первые капли… Первые и последние. Губы были мокрые, во рту бегали, догоняя друг друга капли прохладной жидкости. В горло не просочилось ни капли. Жадины! Экономят на святом! Жесткая мокрая ткань коснулась лба, повторились ритмичные протирающие движения, приносящие наслаждения своей прохладой. Когда ткань стала передвигаться по лицу вниз, ощущения стали неприятными, но не омерзительными. Особенно неприятными стали последующие движения по лицу сухой и жесткой ткани, осушающей губы.

      Холодные руки стали меня переворачивать с боку на бок. Мне показалось, или на самом деле мокрая ткань стала двигаться по разным частям тела? Меня моют? Ха! ОБМЫВАЮТ! «ХА»? Первая эмоция? – Это уже интересно! «Холодный труп медленно двигался по улице и улыбался! – ТРУП! УЛЫБАЛСЯ!» – откуда-то взялась краткая фраза, сам не знаю уж и откуда.

      Я попытался открыть опять глаза и… застонал. Нет, я пытался сказать «СПАСИБО!», но вместо слова вырвался стон. Этот стон не только вырвался из моего рта, – он еще и попал ко мне в уши. Т.е. я слышу самого себя? Слушаю со стороны? ХА и еще раз ХА! Нашел себе аудиторию в собственном лице!

      Руки опять уложили меня на спину, – я понял, что ориентирование в пространстве тоже возвращается, – и голос над моим телом произнес:

      – Док! Он просыпается!

      Да проснулся, уже проснулся! Я скоро хохотать буду, как от