Против течения. Избранное. Анатолий Богатых

моя бессонница,

      ночное тихое житьё.

      Опять устало лампа клонится —

      и жёлт, и жалок свет её.

      Но, отгороженная шторами,

      по эту сторону окна

      мерцает странными узорами

      моя надменная страна.

      Моя держава сероокая

      проступит медленно во мгле,

      в небытие уйдя истоками,

      вся умещаясь на столе.

      Тяжёлой венчанный короною,

      я слышу подданных моих.

      И Муза – гостья непреклонная —

      ко мне ведёт покорный стих.

      И – гостья гордая – Музы ка,

      печалясь пленною струной,

      изысканнейшим из языков

      в тиши беседует со мной.

      И – не пьянея – пьёшь дарованный

      напиток светлый и хмельной,

      земной свободою раскованный —

      и этой властью неземной, —

      пока за призрачными шторами

      не проступил квадрат окна,

      пока людскими разговорами

      не прозвучала тишина…

      Но над землёй моей устало

      я руки бледные скрестил. —

      И тьма была —

      и светом стала.

      И ночь плыла

      светло и ало

      в согласном трепете светил.

      1986

      Прошлое

      Нынешней ночью – кромешных потёмок

      глубь созерцая – придумалось мне:

      в доме оставлен ослепший ребёнок,

      взрослыми брошен…

      Бревно на бревне,

      дом оседал. Неразумные твари

      стены точили, и пахло грибком

      в комнатах дома. И было по паре

      тварей на стену. И восемь – на дом.

      Немощный, бледный, со слабостью в теле,

      белые в тьму упирая зрачки,

      мальчик вжимался в простенок; и пели

      странную песню слепые сверчки,

      дом разрушая, из стен выпуская

      живших когда-то людей голоса.

      Слов проплыла шелестящая стая,

      слуха коснувшись…

      Смежая глаза,

      он обмирает и голову клонит,

      тёмной, неведомой силой влеком, —

      падает на пол, уткнувшись в ладони,

      нож ощущая шестым позвонком.

      1982

      Подражание тютчевскому

      …Душа устала быть душой, —

      в её раздвоенности, в той

      неразрешимости слиянья

      сиянья утреннего с тьмой

      глухой, полунощной, густой —

      её вседневные метанья

      и ежедневный подвиг твой, —

      душа устала быть душой…

      1982

      Сумасшествие

      Свет ли фонарный, свеча ли в руке —

      странно мерцают за чёрным стеклом

      в круглом окошечке слуховом

      дома напротив, на чердаке;

      в ближнем к фронтону. Загадочный свет,

      зыбкий. И полночь недавно пробило.

      Полночь пробило. Нечистая сила

      в проклятой – Богом забытой – Москве

      шабаш справляет… В полночной Москве.

      Шабаш в столице безбожной и вольной,

      бесчеловечной, бесколокольной,

      Бога забывшей. Загадочный свет

      гаснет.