Злоречие. Иллюстрированная история. Ю. В. Щербинина

и других средствах массовой информации, независимо от достоверности, правдивости этих сведений. Диффамация чаще всего применяется в отношении политических и религиозных противников, бизнес-конкурентов, неугодных чиновников. В современных европейских законодательствах диффамация имеет статус, аналогичный богохульству (гл. XII): оба эти вида злоречия соотносятся с обсуждением границ свободы слова и в большинстве стран уже не предусматривают юридических мер пресечения.

      В сопоставлении диффамации и клеветы сталкиваются две этикоюридические категории – право на истину и право на честь. В исторической ретроспективе второе является более поздним: древние законодательства не рассматривали диффамацию как правонарушение. Отсюда многовековая нейтральность понятия «донос», отсутствие в нем негативной оценочности.

      До определенного времени доносить считалось не только правильным, поощряемым, но даже необходимым – далее убедимся в этом на многочисленных примерах. Ненаказуемость позорящих, но истинных сообщений опиралась на заимствованное из древнеримского права представление об existimatio – гражданской чести; ни по закону, ни по обычаю незапятнанного достоинства. Считалось, что честью обладал лишь тот, о ком объективно невозможно сказать ничего дурного. Если же позорящие факты налицо, то и о чести не может идти речи.

      Впоследствии под влиянием германского понятия Guter Leumund («доброе имя») постепенно формируется представление о праве всякого человека на хорошую репутацию. Публичное разглашение любых – и правдивых, и лживых – порочащих сведений начинает рассматриваться как отдельное преступление: посягательство на достоинство и честь, нарушающее спокойствие других граждан, опасное для общественных настроений, социальной атмосферы. Здесь диффамация вплотную смыкается с распространением слухов и сплетен (гл. IV).

      Инверсия справедливости

      Клевета имеет важную особенность – приумножение согласием. У слушающего и принимающего клевету обычно нет сомнений и возражений. Как верно заметил Геродот, «клевета ужасна потому, что жертвой несправедливости является здесь один, а творят эту несправедливость двое: тот, кто распространяет клевету, и тот, кто ей верит».

      Эта мысль многократно повторяется и разнообразно варьируется христианскими богословами. «Трем лицам пакостит клеветник: оклеветанному, слушающему и самому себе», – утверждает Василий Кесарийский. «Клеветник вредит тому, на кого клевещет… Вредит себе, ибо тяжко грешит. Вредит тем, которые слушают его, ибо дает им повод к клевете и осуждению.» – читаем у Тихона Задонского. То же самое – в известных словах аввы Фалассия о «трехжальном» языке клеветника.

      Три жала клеветы словно дьявольская пародия на божье триединство. Ведь и невинно оговоренный оказывается в положении сколь незавидном, столь же двусмысленном: ему приходится оправдываться – а значит, волей-неволей состязаться с клеветником и со слушателем клеветы.

      Клевета обладает свойствами «троянского коня» – и в этом главная ее опасность. Наветы