5 наболевших вопросов. Психология большого города. Андрей Курпатов

в переломные эпохи, хочешь ты этого или не хочешь, эти прежние социальные маски с тебя сдергивают, костюмы прямо на тебе рвут в клочья. То есть, ты вдруг становишься голый, и, разумеется, возникает желание найти что-то такое близкое и родное, спрятаться в нем. А с другой стороны, в тебе еще, ко всему прочему, сохранилась и привычка быть в группе, чувствовать себя ее частью, а не получается. Есть в тебе еще и желание приобщиться к чему-то великому, а приобщиться не к чему. И в результате человек еще сильнее испытывает чувство одиночества: его не поддерживает пирамида, в которой он находился прежде, и желание близости у него заострено до предела. И в сумме все это для него, конечно, драма.

      А вот новое поколение, молодые люди, появившиеся на свет в постперестроечные времена, этого уже не чувствуют. Они вообще не знают, что такое пирамида, жесткий социальный порядок, «стая», иерархия, нет у них такого переживания в психологическом опыте. И они, соответственно, не очень этим тяготятся и не ищут постоянно, как мы, в какую бы пирамиду встать. Социальная потребность у них, конечно, тоже есть, поэтому как-то они тоже «общества» ищут, но так, достаточно угловато, на уровне «Давай-ка покурим-ка!» Но сказать, чтобы какое-то серьезное и осмысленное стремление сбиться в «стаю» у них было, – нельзя. Не знают они, что это такое и чем прекрасно…

      – А если знали бы – стремились?

      – Конечно, стремились бы. Иерархический инстинкт в нас есть биологически – и не важно, в какую эпоху мы появились на свет. Нам комфортно, когда существует понятная иерархия – кто сверху, кто снизу, кто справа, кто слева. Некоторый дискомфорт, конечно, возникает, потому как кто-то на тебя «давит», но этот минус компенсируется наличием определенности, ощущением стабильности, надежности. Ты занял свое место в системе, и тебя элегантно со всех сторон подпирают. Да, в какие-то моменты, может, чуть давят, но зато не упадешь. Я сейчас говорю не о намеренном и агрессивном социальном давлении, а просто об ощущении плеча, локтя, ощущении порядка. Это в любом здоровом обществе есть. Есть общество, должна быть структура.

      У человека, находящегося в такой социальной структуре, экзистенциальный кризис тоже может возникнуть, но в этом случае он возникнет в связи с его собственным личностным, внутренним ростом. Мне навязывают некие общие шаблоны, а я чувствую, что они не совсем мне подходят, не согласен я. И как результат, я начинаю это свое внутреннее «я» ощущать, свою индивидуальность, инаковость. И начинается рост. Таким образом, давление социальной системы (в умеренных дозировках, разумеется) не препятствует внутреннему росту человека, а напротив, ему способствует (если, конечно, сам человек к такому росту вообще способен). И в этом благо репрессивной, как кажется на первый взгляд, общественной системы, социального порядка. На меня давят – я сопротивляюсь и, как результат, – внутренне расту. Да, это болезненный зачастую процесс, но он идет, и это хорошо.

      А сейчас, в условиях утраты структуры общества,